Влияние многих современных биотехнологий на здоровье и окружающую среду еще недостаточно изучено. В последние годы наблюдается их интенсивное развитие и активное применение во всё новых областях общественной жизни, что приводит к необходимости учета принципов биобезопасности при правовой регламентации не только традиционных сфер санитарно-эпидемиологического надзора и контроля, но также иных, в том числе гражданско-правовых отношений. Необходимо формирование на межотраслевом уровне унифицированной правовой конструкции учета принципов биологической безопасности, в которой отдельную область должно занять правовое регулирование сферы охраны интеллектуальной собственности. Так, не должна предоставляться патентная охрана изобретениям и иным результатам интеллектуальной деятельности, разработка или использование которых может повлечь недопустимый уровень биологических рисков (исключения могут быть установлены в определенных случаях в интересах национальной безопасности). В статье рассмотрены доктринальные и законодательные подходы к конкретизации и учету в праве принципов биобезопасности, а также представлены разработанные на основании анализа требований специального и патентного законодательства предложения по внесению соответствующих изменений в российское право.

В статье анализируются некоторые проблемы избрания меры пресечения в виде запрета определенных действий. Так, автор солидаризируется с учеными, усматривающими главное отличие запрета выхода из жилого помещения от домашнего ареста в том, что домашний арест не предполагает выхода из жилого помещения, в то время как запрет на выход подразумевает установление периодов, в течение которых он действует. Запрет на приближение к определенным местам может распространяться как на объекты, непосредственно связанные с преступлением, так и на некоторые объекты, сходные с теми, в отношении которых осуществлялись неправомерные действия. Запрет общения с определенными лицами подразумевает указание конкретных анкетных данных этих лиц, однако в практической деятельности зачастую это невозможно. В подобных ситуациях запрет носит «родовой» характер, реагирование на нарушение запрета производится в связи с обращением соответствующего лица на действия обвиняемого (подозреваемого). Запрет на управление транспортным средством распространяется исключительно на дела, связанные с нарушением транспортного законодательства. Предлагается законодательно расширить сферу действия данного запрета за счет тех преступлений, которые совершались с использованием транспортных средств.

Применение запрещенных средств и методов ведения войны и другие военные преступления достаточно распространены в современном мире. Во время вооруженных конфликтов нередко нарушаются права военнопленных и гражданского населения, разрушаются памятники истории и искусства, наносится непоправимый ущерб окружающей природной среде. В исследовании проводится анализ таких форм применения запрещенных средств и методов ведения войны, как: а) жестокое обращение с военнопленными; б) жестокое обращение с гражданским населением; в) депортация гражданского населения; г) разграбление национального имущества на оккупированной территории; д) применение в вооруженном конфликте средств и методов, запрещенных международным договором. Анализ форм применения запрещенных средств и методов ведения войны доказывает, что диспозицией основного состава данного преступления определены альтернативные деяния при его совершении, каждое из которых, в свою очередь, образует оконченный состав преступления, предусмотренного частью 1 ст. 356 Уголовного кодекса Российской Федерации. Особенностью законодательного определения объективной стороны применения запрещенных средств и методов ведения войны является как описательное, так и бланкетное определение признаков этого преступления. Содержание основных форм этого преступления определено в диспозиции ст. 356 УК РФ, а многих других форм — в соответствующих международных договорах Российской Федерации. В данном случае речь идет о двойной противоправности указанного деяния.

Статья посвящена рассмотрению принципа суверенитета в аспекте обеспечения прав и свобод человека. В работе подвергнуты анализу нормы и положения Конституции Кыргызской Республики, закрепляющие институт прав и свобод человека и гражданина и гарантии их реализации; рассмотрены механизм реализации и защиты прав человека и роль суверенитета в обеспечении их реализации и защиты. С помощью формально-юридического, структурно-функционального и сравнительно-правового анализа обозначены причины, обуславливающие возникновение конфликтов, противоречий в законодательной системе, что затрудняет конституционно-правовое регулирование в сфере прав и свобод человека. В результате исследования автор пришел к выводу об исключительной важности суверенитета в обеспечении реализации и защиты прав человека и гражданина и их обратной корреляции. Автором рассмотрены конституционные новеллы, гарантирующие обеспечение прав и свобод человека в Кыргызской Республике; некоторые действенные механизмы защиты прав и свобод человека; вместе с тем указаны некоторые погрешности отражения в конституционной материи отдельных элементов правового статуса личности, которые могут детерминировать появление противоречий, конфликтов в правовом регулировании и тем самым вести к несовершенству механизма реализации прав и свобод, а также обязанностей человека. Автор обосновал необходимость опоры государства на конституционные ценности, а также на обеспечение высшей юридической силы Конституции из-за недостаточной действенности международного права в обеспечении прав и свобод человека и вместе с тем целесообразность эксплицитно отражать в Основном Законе соотношение международного и национального законодательства.

Феномен института чрезвычайной ситуации нашел отражение в законодательстве практически всех стран современного мира. Системный анализ законодательства России и Казахстана показал, что биолого-социальные чрезвычайные ситуации не выделены легально в самостоятельный вид, что повлекло существенные пробелы в регулировании общественных отношений в период пандемии коронавируса. Чрезвычайная ситуация в связи с пандемией фактически ограничила ранее сложившиеся социально-экономические связи, затруднила реализацию таких конституционных прав и свобод граждан, как право на труд, беспрепятственное передвижение, достойное медицинское обслуживание. Вынужденное введение мер эпидемиологических ограничений и несовершенство законодательной базы привели к возникновению социальных проблем в России и Казахстане. На основе проведенного исследования авторы формулируют вывод о том, что на законодательном уровне следует закрепить максимально исчерпывающую классификацию чрезвычайных ситуаций по основаниям их возникновения и территории воздействия. Системная классификация видов чрезвычайных ситуаций по основаниям возникновения позволит наиболее полно осуществлять правовое регулирование каждого вида максимально адекватным образом, в том числе определять полномочия уполномоченных органов, права и обязанности населения и представителей юридических лиц, перечень и порядок применения ограничений и др. Введение в законодательные акты норм о биолого-социальных чрезвычайных ситуациях позволит восполнить пробелы в законодательстве Российской Федерации и Республики Казахстан.

Экспериментальный правовой режим необходим в условиях внедрения цифровых технологий, поддержки конкурентной среды для развития предпринимательства и сопровождается введением специального регулирования. В работе обосновывается тезис о том, что такой режим воздействует на институт реализации и защиты прав человека. Анализируются программы, принятые Правительством РФ устанавливающие экспериментальный правовой режим в сфере цифровых инноваций по направлению медицинской деятельности. Рассматриваются конституционные принципы экспериментального правового режима и особенности их реализации применительно к сфере охраны здоровья граждан; среди них выделяются две группы принципов: закрепленные в Конституции РФ и законодательстве и вытекающие из положений Конституции. Отмечается, что Правительством РФ уделено большое внимание гарантиям прав человека в сфере охраны здоровья, в частности мониторингу медицинской помощи, оказываемой гражданам, внутреннему контролю, ведению субъектом экспериментального режима реестра правонарушений, судебной форме защиты. В то же время наличие законодательных пробелов, несовершенство юридической техники осложняют реализацию прав и свобод граждан в сфере охраны здоровья в условиях экспериментального правового режима: прав на информацию, на защиту персональных данных, на возмещение вреда. В статье обосновывается вывод о необходимости совершенствования законодательства об экспериментальных правовых режимах в сфере здравоохранения.

Отсутствие собственной независимой концепции образования в условиях обострения геополитической обстановки и выхода из Болонского процесса представляет собой одну из главных угроз национальной безопасности России. Автором предпринята попытка объективно оценить текущее состояние правового регулирования в области высшего образования. С этой целью в статье характеризуются изменения параметров стандартизации в области образования в контексте внутригосударственных реформ, обусловленных вступлением в Болонский процесс. Автор аргументирует, что законодательные новеллы на данном историческом этапе детерминировали ряд системных проблем государственного управления в области образования, одна из которых связана с местом подготовки кадров высшей квалификации в системе образования. Проведенное исследование позволило сформулировать ряд предложений по совершенствованию законодательства. Во-первых, подготовку научных и научно-педагогических кадров следует выделить в самостоятельный уровень послевузовского образования. Во-вторых, определяя специфику послевузовского образования, необходимо закрепить, что правовой статус обучающихся по программам подготовки кадров высшей квалификации определяется, наряду с законодательством об образовании, также и законодательством о научной деятельности. Аспирант должен быть приравнен к научному работнику в смысле ст. 4 Федерального закона от 23.08.1996 № 127-ФЗ «О науке и государственной научно-технической политике».

В статье дана оценка применения средств внесудебного, судебного и общественного международного контроля за соблюдением государствами обязательств по международному гуманитарному праву (МГП), сформулировано понятие института международного контроля в МГП. Отмечено, что к внесудебным механизмам международного контроля относятся: а) система защитных полномочий, осуществляемая государствами самостоятельно; б) механизм, основанный на взаимном согласии противоборствующих сторон для конкретного случая правонарушения ad hoc (специальная процедура расследования государств в невраждебном взаимодействии); в) международные механизмы установления фактов и расследования, осуществляемые международными организациями и (или) специально уполномоченными органами на основе ранее возникшего обязательства государств. По проявлению волевого компонента предложенная структурная модель контроля может характеризоваться как конкурирующая. Институт держав-покровительниц позволяет государству, не участвующему в вооруженном конфликте, посредством добрых услуг представлять интересы одного государства-противника перед другим. Воюющие государства обязались принять миссию Международного комитета Красного Креста или любой другой беспристрастной организации. Единственным постоянным договорным органом, призванным содействовать соблюдению норм МГП и обеспечить гарантии, предоставляемые жертвам вооруженного конфликта, является Международная комиссия по установлению фактов. Конвенции о запрещении или ограничении применения средств вооруженной борьбы содержат собственные механизмы контроля.

Экологические проблемы — один из наиболее сильных драйверов развития международного права, в ряде случаев он фактически выступают в качестве способа ограничения отдельных видов деятельности для определенных государств. Особую значимость они приобретают в контексте использования ресурсов полярных регионов. Исследование направлено на выявление проблем и формулирование предложений для разработки правовой позиции России по вопросам сохранения биоразнообразия в северных широтах, а также на оценку применимости универсального режима управления биоразнообразием и опыта сохранения биоразнообразия Антарктики. К ключевым угрозам сохранению биоразнообразия в северных широтах относятся изменение климата, рыболовство, загрязнение морской среды, туризм и недостаточные научные данные об экосистемах региона. Непосредственную угрозу биоразнообразию Арктики несет рыболовство, остальные угрозы являются последствиями различных видов деятельности человека. Территориальные притязания в Арктике практически не влияют на сохранение биоразнообразия региона и управление им. Специальный договор относительно борьбы с изменением климата и его последствиями в Арктике отсутствует, т.к. проблема обусловлена деятельностью под юрисдикцией государств, имеет глобальный характер и не зависит исключительно от усилий арктических государств. По вопросам предотвращения загрязнения морской среды Арктики государства признают применимость универсальных международных договоров и решений Международной морской организации. Нормативное регулирование туризма в Арктике осуществляется на национальном уровне, при обязательной имплементации универсальных природоохранных обязательств, включая оценку воздействия на окружающую среду, утилизацию отходов, применение зонально привязанных инструментов хозяйствования.

Двойственная природа права заключается в том, что, с одной стороны, оно выступает объективным общественным регулятором, с другой стороны, специфика его уникального восприятия предполагает формирование субъективного правосознания. Каждый раз, сталкиваясь с правовыми феноменами, человек переживает эмоции, осознает их и реагирует определенным образом. Формируемая при этом правовая реальность не ментальная категория в голове отдельного индивида, ее объективизация выступает основой для построения социальных коммуникаций и установления общепризнанных границ дозволенного. Специфика правовых феноменов требует уточнения их сущностных признаков для обособления от других объектов окружающего мира. Особое значение в этом контексте имеет признак супервентности, который опосредует детерминированность права базовыми культурными, идейными, социально-экономическими предпосылками. Целью статьи является поиск актуальных методологических инструментов для объяснения онтологической сущности права на основе концептуальных подходов объективного идеализма Платона и натуралистического дуализма Д. Чалмерса. Эти концепции представляются более удачными для объяснения правовых феноменов, чем материалистические концепции, так как позволяют признать самостоятельность онтологического статуса не только у физических явлений. Сознание наполнено интеллигибельными объектами, которые не обладают вещественностью, но обладают собственной сущностью. Идентичность и интенсивность восприятия правовых абстракций подтверждают реальность юридической действительности. В работе используются диалектический, исторический, логический, герменевтический, социологический, формально-юридический, прогностический и другие методы познания.

Обзор посвящен научному мероприятию, организованному кафедрой философии и социологии Университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА) в рамках проекта «Право новой социальной реальности и инновационной юриспруденции» программы стратегического академического лидерства «Приоритет-2030». Научно-практическая конференция была посвящена трудам такого известного мыслителя и философа, как Иммануил Кант. Именно И. Кант открыл новые исследовательские рубежи, в которых познающий человек был воспринят в качестве главного условия мира, где он приобретает свое предназначение. Такие базовые категории, как «нравственные основы права», «категорический императив», побуждают индивида соблюдать всеобщую гармонию мира, что обеспечивает сохранение последнего. Научно-практическая конференция собрала множество ученых, исследователей разных областей права. Это научное мероприятие позволило лишний раз отдать дань уважения труду и работам Иммануила Канта.