Трансформация общественной жизни, в том числе под влиянием процессов цифровизации и расширения возможностей удаленного взаимодействия, предопределяет изменение сущностных особенностей доверия, условий его формирования и выражения. Сегодня приоритетной задачей становится создание в цифровой сфере и вне ее среды доверия, обеспечивающей прогресс и развитие общества. Этому могут способствовать различные гражданско-правовые механизмы, в числе которых последовательная реализация принципа добросовестности, развитие института деловой репутации, формирование гражданско-правовых сообществ, включая виртуальные с особым характером взаимосвязей, совершенствование и расширение использования технологии блокчейн. Создание среды доверия должно способствовать реализации общедозволительного метода гражданско-правового регулирования отношений, в том числе возникающих в цифровой сфере. Определенные сложности связаны с тем, что понятие доверия в действующем законодательстве не раскрывается. Категория доверия в гражданском праве обычно рассматривается в узком смысле — применительно к случаям возникновения лично-доверительных отношений между субъектами при совершении ими фидуциарных сделок, хотя гражданскому праву известны также понятия фидуциарной собственности, фидуциарных обязанностей и ответственности. Доверие между участниками оборота предполагается, однако его низкий уровень влечет риски, связанные с выбором контрагента. В этой связи судебной практикой вырабатывается стандарт осмотрительного поведения, ожидаемого от разумного участника в сравнимых обстоятельствах, который учитывается в налоговых правоотношениях. Представляется, что в перспективе гражданское законодательство и судебная практика должны идти по пути совершенствования механизмов воздействия на общественные отношения, способствующих формированию среды доверия и защите участников гражданского оборота от недобросовестных и незаконных действий.

В статье рассматриваются три последствия, которые могут наступить при недостаточности денежных средств на банковских счетах клиентов. Первое — распоряжение поступает в картотеку неоплаченных счетов и там ожидает поступления на счет достаточного количества денежных средств (картотека № 2) — имеет противоречия в законодательстве, которые остаются незамеченными и переходят из старых актов в новые, не находя своего разрешения. Одно из таких противоречий: в Положении № 762, принятом в 2021 г., предусмотрены различные последствия недостаточности денежных средств на счете в зависимости от субъектного состава клиентов. Все клиенты разделены на две группы. Для клиентов — физических лиц не применяются правила об очередности платежей и их распоряжения не принимаются к исполнению. Распоряжения клиентов — юридических лиц, индивидуальных предпринимателей или физических лиц, занимающихся в установленном законодательством РФ порядке частной практикой, не принимаются банком к исполнению и возвращаются (за некоторыми исключениями). Это противоречит ст. 855 ГК РФ, устанавливающей единые правила для всех субъектов гражданского права. К тому же исключения, перечисленные в Положении № 762, практически полностью совпадают со ст. 855 ГК РФ, что делает бессмысленными соответствующие нормы данного Положения. Противоречия выражаются и в том, что в некоторых нормативных актах смешиваются и подменяются понятия «очередь» и «очередность платежа». В статье также анализируются виды распоряжений, упоминаемых в рассматриваемых актах. Второе последствие недостаточности денежных средств на счете — давно известный овердрафт. Третье последствие — заимствование денежных средств с иных счетов, входящих в группу банковских счетов. Последнее является новеллой для российского законодательства и пока не имеет достаточного правового регулирования, несмотря на многочисленные преимущества.

Право ребенка выражать свое мнение более 30 лет закреплено в Конвенции о правах ребенка и более 20 лет — в Семейном кодексе РФ, однако в части порядка и способа осуществления такого права в доктрине отсутствует единообразие мнений. В настоящее время назрела потребность осознания права ребенка выражать свое мнение как субъективного семейного права. Целью статьи служит выработка концептуальных представлений о содержании, порядке и пределах осуществления права ребенка выражать свое мнение. Достижение данной цели обусловлено решением таких задач, как определение значения выражения ребенком своего мнения, выделение значимых элементов порядка осуществления права ребенка выражать свое мнение. Автором применены такие методы исследования, как анализ, синтез, структурно-функциональный анализ, исторический и сравнительно-правовой анализ. В статье определено содержание права ребенка выражать свое мнение и его элементы, выявлены особенности порядка и способа, а также пределы осуществления такого права. Автором раскрыто значение осознанно-волевого элемента при выборе поведения в рамках осуществления субъективных семейных прав; обращено внимание на формирование мнения ребенка и его значимость при решении в семье любых вопросов, затрагивающих интересы ребенка; выделены значимые элементы заслушивания и учета мнения ребенка, которые влияют на процесс его формирования; предложено общее правило, раскрывающее значение мнения ребенка, а именно выявление интереса ребенка при рассмотрении семейных дел; рассмотрены частные случаи, когда мнение ребенка имеет юридически значимые последствия. Автор резюмирует, что правовое регулирование в части закрепления порядка «заслушивания мнения ребенка в ходе любого судебного заседания или административного разбирательства» требует отраслевой детализации.

В статье анализируется процесс взаимодействия различных органов государственной власти, задействованных в сфере обороны государства. В современной России уже создан и функционирует Национальный центр управления обороной, который, хотя и координирует взаимодействие многих силовых ведомств, сам входит в состав Минобороны России, соответственно, в иерархии подчинения замыкается на одно военное ведомство. Существующая же сегодня система органов исполнительной власти не позволяет наделять ни один из данных органов полномочиями по руководству структурами иных федеральных органов исполнительной власти.

На основе информации о режиме такого рода взаимодействия автором сопоставляются директивная и координационная модели взаимодействия. Существующий режим обмена информацией различных силовых ведомств не означает организацию управления ни с точки зрения теории управления, ни с точки зрения административного права. Автор приходит к выводу о необходимости наделить властными полномочиями по отношению к иным органам публичной власти тот орган исполнительной власти (военное ведомство), к сфере деятельности которого наиболее близко разрешение возникшего вопроса. В целях недопущения сбоя работы системы военного управления в кризисных режимах такого рода наделение властными полномочиями требует и соответствующего правового оформления. На основе исторического и зарубежного опыта автором даны предложения относительно организационной структуры такого «надведомственного» органа военного управления и структурных связей между его элементами. Причем создание указанного органа власти необходимо осуществить еще в мирное время, чтобы его деятельность осуществлялась в любых кризисных режимах без существенной перестройки его элементов.

Анализ актов стратегического планирования в социально-экономической, демографической, миграционной сфере, в сфере обеспечения национальной безопасности, регионального социально-экономического развития позволяет сформулировать три стратегические цели государственно-управленческого воздействия на миграционные процессы: социально-экономическая цель, цель обеспечения национальной безопасности и пространственно-расселенческая цель. Достижение приведенных целей возможно посредством стратегического управления миграционными потоками через систему миграционно-правовых режимов. В статье на основе миграционно-режимного подхода к стратегическому управлению реализацией государственной миграционной политики России в сфере образовательной миграции обоснованы понятия и содержание миграционного потока образовательной миграции, который складывается из учебной, педагогической и научной иммиграции иностранных граждан и лиц без гражданства. В работе проанализирована эволюция административно-правового регулирования образовательной миграции в Российской Федерации, признается, что административно-правовое регулирование данного потока начало формироваться с принятием Федерального закона «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации» и касалось лишь учебной миграции. Предложены пути совершенствования административно-правового регулирования данного миграционного потока посредством законодательного закрепления элементов содержания миграционно-правового режима учебной иммиграции иностранных граждан и миграционно-правового режима педагогической и научной иммиграции иностранных граждан в Российской Федерации; высказаны предложения, определяющие цель, принципы, задачи, приоритеты, правила, процедуры и гарантии режимного регулирования данных миграционно-правовых отношений. Представленный в статье подход к развитию административно-правового регулирования образовательной миграции, складывающейся из учебной иммиграции иностранных граждан и лиц без гражданства и научной (педагогической) иммиграции иностранных граждан и лиц без гражданства, посредством формирования режимного правового регулирования данного миграционного потока позволит эффективно реализовать стратегическое управление реализацией государственной миграционной политики в рассматриваемой сфере территориальной мобильности людей.

В статье дается общая характеристика правовых запретов и ограничений в сфере охраны окружающей среды и природопользования, показывается их объективный и субъективный смысл. Определяется соотношение правовых запретов, ограничений, пределов и требований. «Природоохранные требования» определяются как правовое средство, значение которого шире, чем правовые «запреты» и «ограничения». Требования в сфере охраны окружающей среды, помимо обязательных условий и ограничений, включают в себя и иные правовые средства: 1) предписания (позитивные обязывания), 2) запреты и 3) дозволения с ограничивающими условиями. Основная цель правового регулирования при установлении запретов и ограничений в области обеспечения рационального природопользования — сдерживание деятельности хозяйствующих субъектов в рамках ассимиляционной емкости окружающей природной среды. Дополнительная цель правового регулирования — улучшение окружающей природной среды, восстановление ее нарушенного состояния, повышение устойчивости экологических систем. Общий запрет как первый уровень нормативного регулирования позволяет обеспечить неистощительное природопользование в качестве начальной стадии рационального природопользования. Правовые средства второго уровня нормативного регулирования также направлены на обеспечение использования окружающей природной среды в рамках ее ассимиляционной емкости. В то же время на втором уровне действуют правовые стимулы, которые побуждают и мотивируют природопользователей не просто исполнять обязанности, поддерживая неистощительное природопользование, а перейти к повышению устойчивости экологических систем. Третий уровень нормативного регулирования составляют запреты, направленные на повышение устойчивости экологических систем. Доказывается допустимость конкретизации в нормативных правовых актах различного уровня закрепленного в федеральном законе общего ограничения прав в сфере обеспечения рационального природопользования.

Предметом исследования в данной работе являются особенности публичного управления в Российской Федерации. Цель исследования заключается в анализе сущностных характеристик управленческих отношений, складывающихся в современной системе публичного управления, а также особенностей ее построения. Констатируется наличие серьезных изменений в сфере управления государственными делами, в экономической и юридической сферах, которые привели к эволюции управления государством, а именно: переход от государственного к публичному управлению, когда к управлению государством и обществом привлекаются не только органы государственной власти, но и различные виды государственных и негосударственных органов и организаций, а также использование новых технологий. При этом делается предположение, что современное состояние права и государства можно назвать эпохой правового постмодернизма, которой свойственно возрастание роли дестабилизирующих факторов в обществе и государстве, что влечет за собой изменения в подходах к управлению государственными делами и механизму правового регулирования. Обращается внимание на то, что выстраивание только одного вида системы управления может повлечь за собой снижение эффективности поступательного развития государства, поэтому на разных временны́х промежутках или в кризисных условиях система публичного управления должна эффективно перестраиваться от иерархической (централизованной) к гетерархической (децентрализованной) и обратно, в том числе совмещая в себе в процессе перестроения элементы обеих систем публичного управления. Делается вывод о том, что система публичного управления в Российской Федерации должна иметь способность в короткий срок перестраиваться под резко меняющиеся внутренние и внешние факторы, поэтому она должна иметь сферический характер, а не пирамидальный. Автор также делает попытку уточнить виды управленческих отношений, входящих в предмет административно-правового регулирования.

Статья посвящена проблеме суверенитета. В своем изначальном значении это слово обозначало свойство власти. По истечении определенного времени суверенитет стали всё больше интерпретировать как признак государства. Такой подход сложился в общей теории права и государства и в государствоведении в целом. Суверенитет обычно понимают как независимость государства во внутренних делах и применительно к международным отношениям. Предпринята попытка объяснения причин формирования и развития так называемой концепции «ограниченного суверенитета». Раскрываются глубинные основания критики национального государства в качестве самостоятельного политического игрока как продукта «вестфальской системы», якобы устаревшей в современный период. Иллюстрация различных подходов к проблеме суверенитета увязывается с противоречивыми процессами глобализации-деглобализации, которые приобрели очевидный характер.

В статье делается акцент на политической, юридической, а главным образом — экономической составляющей суверенитета. Показывается степень политической независимости государства, которая во многом определяется экономическим потенциалом страны. Критикуется узкое понимание экономического суверенитета, который нередко сводят исключительно к проблеме импортозамещения. В статье доказывается, что экономический суверенитет предопределяется той моделью экономики, которую выбирает для себя государство. В свою очередь, под моделями экономики понимается соответствующее экономическое целеполагание, а не просто дилемма: рынок — план. Так, одни государства предпочитают производить максимальное количество товаров на внутреннем рынке, а другие ориентируются на международное «разделение» труда. Этот фактор в конечном счете является определяющим в обеспечении экономического суверенитета.

В статье предпринята попытка определить место семьи в социальном и правовом поле, обосновывается необходимость определения способности семьи быть объектом правового воздействия; семья определяется не только как объект правовой охраны и защиты, но и как объект правового регулирования. Обоснована целесообразность расширения воздействия на семейные отношения как охранительной, так и регулятивной функции права. Раскрывается понятие юридической характеристики семьи, под которой автор подразумевает нормативное определение понятия семьи как социального института и как конкретного организационного образования, то есть малой социальной группы. По мнению автора, в понятие юридической характеристики семьи входят: понятие семьи, членов семьи, основания создания и правосубъектность. Это понятие сформулировано на основе анализа семейно-правовых актов ряда государств, прежде всего входивших в состав СССР, а также законодательных актов ряда субъектов РФ, содержащих нормы, определяющие правовой статус семьи. Особое внимание уделяется проблемам правосубъектности семьи как социального института и как конкретного союза физических лиц. Под правосубъектностью семьи понимается юридическая возможность иметь права и нести обязанности перед обществом и государством в пределах выполняемых семьей социальных функций. На основании обобщенных научных данных, законопроектных работ в РФ в начале 1990-х гг. и нормотворческого опыта отдельных зарубежных стран сделан вывод о том, что в настоящее время российское общество не готово признать семью субъектом права, однако в дальнейшем такая необходимость возникнет в связи с принятием мер государственной охраны, защиты и поддержки семьи, чтобы отличить семьи от иных союзов лиц, проживающих совместно. Предлагается закрепить определение понятия и другие элементы юридической характеристики семьи в специальной главе СК РФ с учетом нормотворческого опыта сопредельных государств и субъектов РФ.

Статья посвящена такой новой угрозе правам человека в условиях цифровизации, как дипфейк-технологии. Автор показывает, что применение таких технологий является инструментом, который может иметь как положительный, так и отрицательный эффект. В частности, применение дипфейков влечет угрозу неприкосновенности частной жизни, нарушения чести и достоинства граждан. В связи с этим перед законодателем стоит задача разработать и внедрить комплекс мер, применение которых позволит минимизировать возможность нарушения прав граждан дипфейк-технологиями. Предлагается направить усилия государства: на создание автоматизированных инструментов для обнаружения дипфейков с возможностью определения даты, времени и физического происхождения их содержимого, а при наличии признаков потенциальной опасности — способных остановить размещение и распространение дипфейков; развитие сервисов и инструментов фактчекинга; нормативное закрепление требований, в соответствии с которыми в социальных сетях и мессенджерах должна проводиться обязательная маркировка дипфейк-контента; формирование нормативной базы, предусматривающей ответственность за создание и распространение дипфейк-материалов, способных нанести ущерб деловой репутации, унизить честь и достоинство человека. С позиции авторского права дипфейки предложено рассматривать через призму производного произведения, при котором использование исходного произведения без согласия его правообладателя будет незаконно. Учитывая угрозы дипфейк-технологий для прав человека, предложен комплекс мер, применение которых позволит минимизировать возможность нарушения прав граждан данными технологиями: внедрение механизма фактчекинга, развитие его сервисов и инструментов; обязательная маркировка дипфейк-контента в социальных сетях и мессенджерах; создание нормативной базы, предусматривающей ответственность за создание и распространение дипфейк-материалов, способных нанести ущерб деловой репутации, унизить честь и достоинство человека.

Сегодня в России и в мире растет нагрузка на судей, что сказывается на качестве судопроизводства. Решению данной проблемы не уделяется должное внимание, хотя ее последствия могут негативно сказаться и на становлении информационного общества и развитии цифровой экономики. Нагрузка на одного сотрудника в некоторых региональных судах не позволяет надеяться на качество отправления правосудия. Пока проблема имеет локальный характер, но проведенное исследование позволило сделать прогноз, что в ближайшее время нагрузка на всех судей может начать расти более существенными темпами. Этому будет способствовать развитие системы электронного правосудия и эволюция LawTech. Сегодня на рассмотрение суда попадает не более половины социальных споров. Развитие информационных технологий в судопроизводстве может мотивировать ранее избегавших судов лиц обратиться за разрешением спора к государству. Этот процесс уже наблюдается в некоторых странах.

Выявление риска перегрузки судебной системы требует поиска вариантов его устранения. Одним из наиболее перспективных является цифровая трансформация системы альтернативного разрешения споров (АРС). Сегодня в России АРС не носит массовый характер, а значит, и помощь от него судебной власти незначительна. Внедрение «сквозных» цифровых технологий способно значительно повысить его эффективность. Анализ зарубежного опыта позволил выделить варианты цифровой эволюции АРС. На его основе предлагается сформировать отечественную систему цифрового разрешения споров, которая не заменит, а защитит от перегрузки существующую судебную систему. Для этого обосновано создание нескольких инновационных правовых конструкций: отказ от искусственного интеллекта в судопроизводстве, утверждение правила «сначала АРС», внедрение Process Mining как разновидности АРС, создание временных алгоритмов АРС, внедрение АРС в социальные медиа.

Статья посвящена анализу мониторинга интернет-медиа на предмет распространения деструктивного контента и сопоставлению выявленных видов информации агрессивного и (ауто)деструктивного характера с законодательно закрепленными запретами и ограничениями права на свободу распространения информации. Автором рассмотрены вопросы сетевизации и децентрализации деструктивных сообществ в Рунете и развития радикальных движений, использующих технологию «ингамаси». С учетом выявленных в ходе исследования закономерностей распространения разных видов деструктивного контента, в том числе особенностей коммуникации в сетевых сообществах разных типов, было научно обосновано преломление теории «окно Овертона» к медиаполю распространения деструктивной информации в интернет-медиа.

Несмотря на наличие нормативной базы обеспечения информационной безопасности личности, реалии развития коммуникации в цифровой среде демонстрируют наличие множества серых зон; новые коммуникационные и контент-риски требуют системной трансформации и обновления правового регулирования цифровой среды с целью обеспечения информационно-мировоззренческой безопасности личности. Учитывая тенденции распространения новых видов агрессивного и депрессивно-суицидального контента, рассмотренных в статье, сделан вывод о необходимости нормативного закрепления новых видов запрещенной и ограниченной в распространении информации путем внесения системных изменений в Федеральный закон «Об информации, информационных технологиях и о защите информации», Федеральный закон «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию», Закон РФ «О средствах массовой информации», а также совершенствования административно-деликтного и уголовного законодательства, в том числе путем введения новых составов правонарушений (преступлений).

В статье изучается проблема определения понятия факта в условиях цифровизации реальности, последовательно рассматриваются этапы становления данного понятия и зависимость соответствующих данным этапам концептуализаций от философских и научных теорий, а также от потребностей практического их использования. Анализу подвергаются достоинства и недостатки рассмотрения фактов в горизонтах классической и неклассической эпистемологии, в контексте физической и социологической теории, а также в разнообразных практиках, связанных с использованием IT-технологий. Подробно исследуются лингвистический, перцептивный и материально-практический компоненты понятия факта в современной науке и технологии обработки цифровой информации.

Автор резюмирует, что цифровизация детерминирует совершенно новые трудности для определения понятия факта как в нормотворческих, так и в правоприменительных практиках. С новыми трудностями рождаются новые возможности для переосмысления самого концепта факта и всего относящегося к сфере фактического. Когнитивные науки позволяют применять теоретико-информационные модели для объяснения процессов мышления и деятельности. Исследователи в сфере когнитологии не довольствуются абстракциями, когда вещи и явления намеренно вырывались из ситуации, из реальной жизни, из взаимодействия с людьми и иными вещами, из контекста, так как в этих условиях восприятие и описание становится ограниченным и непродуктивным. Однако есть и существенное отличие: произошедшие события, ситуации, сценарии рассматриваются как сложные и даже уникальные. Их недостаточно заметить, зафиксировать: факты нуждаются в операционализации, то есть в подготовке к обработке компьютерными системами, построенными с применением искусственного интеллекта. Операционализация должна быть достаточной для того, чтобы компьютер мог осуществить не только распознание фактов, но и имитировать их объяснение и даже понимание.