В статье дается характеристика права на судебную защиту с точки зрения российского законодательства и предлагаются способы снижения нагрузки на судебную систему. Отмечается, что право на судебную защиту носит фундаментальный характер и налагает на государство особые обязательства, однако в условиях высокой судебной нагрузки встает вопрос об уточнении его пределов для предотвращения недобросовестного поведения в процессе, злоупотребления правом. Выражается мнение, что право на судебную защиту должно использоваться в тех случаях, когда существуют реальные противоречия между субъектами правоотношений и разрешить конфликт иным образом невозможно (в то время как в России во многих делах отсутствует реальный спор о праве). Автор обосновывает точку зрения, что следует не напрямую ограничить право на судебную защиту, а лишь ввести определенные условия его реализации. С учетом этого анализируются оптимальные правовые средства воздействия на недобросовестных участников процесса, которые злоупотребляют своими правами: необходимость возмещения судебных расходов, обязательные досудебные процедуры, пороговая сумма для предъявления иска в суд государственными органами.

Ядром технологии «дипфейк» является генеративно-состязательная сеть, построенная на комбинации двух нейронных сетей: генеративная сеть (сеть G) создает образцы, дискриминативная сеть (сеть D) старается отличить правильные («подлинные») образцы от неправильных. Сети G и D конкурируют друг с другом тысячи или даже миллионы раз, пока сеть G не улучшит свою производительность, так что сеть D уже не сможет отличить настоящие данные от поддельных. С развитием больших данных и технологий машинного обучения сценарий применения технологии «дипфейк» постепенно изменился: от создания звуковых моделей и имитации текста до глубокой подделки видео. Долгое время изображения, измененные с помощью традиционных Photoshop-технологий и других, легко распознавались, технология «дипфейк» изменила эту ситуацию, усложнив выявление подделок. Будучи важной технологической инновацией в области искусственного интеллекта, технология «дипфейк» широко используется в различных сферах жизни общества, создавая огромную прикладную ценность. Однако любая технология — это обоюдоострый меч. Применение технологии «дипфейк» несет большую угрозу личной конфиденциальности, безопасности имущества и даже национальной безопасности. Для того чтобы найти баланс между технологическими инновациями и предотвращением и контролем рисков, страны по всему миру активно изучают различные пути управления. В статье описаны основные риски, которые несет в себе современная технология «дипфейк», приведен обзор правового регулирования в данной области в Китае и предложен эффективный путь решения проблем.

Построение единого экономического пространства в рамках ЕАЭС требует и развития правовой основы взаимодействия участников гражданского оборота. Использование современных технологий предполагает гармонизацию законодательства об интеллектуальной собственности. Страны ЕАЭС ведут активную работу в этом направлении, но на их пути возникает много проблем, связанных с различием подходов к регулированию интеллектуальной собственности и выбору оптимального пути развития законодательства. Для того чтобы проиллюстрировать различия в подходах, в статье особое внимание уделяется сравнению законодательства Российской Федерации и Республики Казахстан. Важно перейти от работы над сближением законодательства по отдельным, пусть и важным, вопросам к системной гармонизации законодательства. Говорить о реальной охране объекта можно, лишь если нормы о соответствующем институте будут дополняться согласованием терминологии, процессуальных норм, административного и уголовного законодательства. Пример других стран показывает сложности, с которыми сталкивается унификация законодательства в области патентного права. При этом развитие законодательства в сфере интеллектуальной собственности должно направляться реальными экономическими процессами и отражать экономические потребности участников экономического оборота на евразийском пространстве.

По данным ООН, более одного миллиарда людей на планете — это люди с инвалидностью, что составляет примерно 15 % всего населения. Высок процент населения с инвалидностью и в странах БРИКС. Люди с ограниченными возможностями в странах БРИКС принадлежат к группе тех, кто нуждается в особой заботе государства и предоставлении дополнительных гарантий и льгот, в том числе трудовых. Понятие человека с инвалидностью в законодательстве стран БРИКС с течением времени менялось. Как показывает практика последних лет, в наших странах сегодня можно наблюдать единообразие по некоторым вопросам правового регулирования труда инвалидов. Все рассматриваемые страны ратифицировали Конвенцию ООН о правах инвалидов и имплементировали ее в национальное законодательство. Однако проблемы реализации норм о правовом регулировании труда инвалидов остались, требуют дальнейшего решения. Очевидно, что дальнейшая интеграция и совместное развитие стран БРИКС поможет в их преодолении.

Проблематика гринвошинга и различных его проявлений в современном мире приобретает особое значение, ввиду того что объективная, правдивая информация о товарах и услугах лежит в основе нормальных экономических процессов, отражает интересы потребителей по всему миру, используется в целях защиты конкуренции, а также сопряжена с добросовестным использованием интеллектуальной собственности, объектов интеллектуальных прав. Проблематика гринвошинга не только затрагивает сферу конкурентного законодательства в собственном смысле и законодательства о защите прав потребите- лей, но может быть квалифицирована и как проблематика законодательства в сфере интеллектуальной собственности. Тенденция к выбору экологически чистых продуктов не приводит к пропорциональному увеличению числа соответствующих покупок из-за тенденции к недоверию, вызванной распространением неопределенных, двусмысленных и непроверяемых экологических заявлений. Унификация подходов к квалификации гринвошинга и различных его проявлений с акцентом на особой вид недобросовестных актов ведения предпринимательской деятельности с определенными квалифицирующими признаками позволит обеспечить устойчивое развитие международных рынков товаров и услуг, поскольку гринвошинг чаще используется крупными производителями, осуществляющими деятельность на рынках многих государств, для получения конкурентных преимуществ. При этом в праве интеллектуальной собственности также целесообразна отдельная проработка и регламентация недопустимости использования практик гринвошинга при использовании результатов интеллектуальной деятельности и прежде всего средств индивидуализации.

В статье рассматриваются вопросы конкуренции договорного и деликтного иска в российском и зарубежном праве, а также договорно-деликтной конкуренции лиц. Проблема конкуренции договорной и внедоговорной ответственности имеет искусственный характер для российской научной и судебной доктрины. Конкуренция исков связана с альтернативностью в требованиях, но не с альтернативностью должников. Сделан вывод, что современная научная и судебная доктрина, основанная на полифункциональной трактовке гражданско-правовой ответственности, способны обосновать и оправдать не только феномен компенсационной деликтно-договорной конкуренции лиц, но и возможность обхода установленной законом ограниченной ответственности (contra legem), если это будет отвечать целям справедливой ответственности: сдерживанию вредоносного поведения и стимулированию потенциальных деликвентов к надлежащему исполнению ими обязанностей по обеспечению безопасности своей деятельности. Российская правоприменительная практика свидетельствует об усилении тенденции к социализации гражданско-правовой ответственности, ее направленности на предупреждение причинения вреда неопределенному кругу лиц, социального вреда (вреда обществу).

В статье представлен анализ конституционных положений, направленных на защиту семьи в различные периоды российской государственности, показан разновекторный характер государственной политики в сфере семейных отношений в советский период, дана характеристика семейно-демографической политики постсоветского периода, проанализированы конституционные новеллы 2020 г., направленные на укрепление семьи и духовно-нравственных ценностей российского общества. Проведен анализ конституционной категории «традиционные семейные ценности» с позиции потребностей индивида, семьи как социальной группы и значимости семьи для общества и государства. Институт семьи рассмотрен как самоценность и базовая детерминанта формирования духовно-нравственного наследия российского общества, сохранения культурной идентичности российской нации. Приведены данные официального опроса россиян, свидетельствующие об отношении к семье, а также результаты исследований отечественных ученых, констатирующих неблагоприятные трансформационные процессы, происходящие с институтом семьи в последние 30 лет, выраженные в добровольной бездетности и безбрачии; откладывании рождения детей на более поздние возрастные периоды; снижении ценности семьи с несколькими детьми; предпочтении среди молодежи фактических брачных отношений (сожительства) зарегистрированному браку. Защита семьи и семейных ценностей рассматривается автором как задача обеспечения национальной безопасности России, решение которой направлено на сохранение общероссийской идентичности, устойчивого развития государства, сохранения социально значимых духовнонравственных ценностей. Обосновано авторское предложение о необходимости формирования в обществе идеи о важности семьи как самоценности, предполагающей ответственное отношение к вступлению в брак, рождению и воспитанию детей, поощрение и поддержку многопоколенной и многодетной семьи, уважение к лицам пожилого возраста, порицание отказа от рождения и воспитания детей.

В статье на основе анализа имеющихся в современной философской и юридической литературе научных взглядов на категории объекта дается характеристика объекта правозащитной деятельности и объекта государственной правозащитной деятельности. Предложено понятие объекта государственной правозащитной деятельности и разработана классификация этих объектов. Исследован вопрос о видах объектов государственной правозащитной деятельности. Отдельно проанализированы такие спорные в современной юридической науке и практике проблемы, как отношение к объектам государственной правозащитной деятельности новейших сложных систем искусственного интеллекта, об иерархии объектов государственной правозащитной деятельности, о признании неродившегося плода объектом государственной защиты прав человека. Сделан вывод о возможности трансформации объектов государственной правозащитной деятельности с развитием человеческой цивилизации и коренным изменением подходов к данной категории на современном этапе развития Российского государства, в том числе в контексте новой системы защиты прав в условиях цифровизации. Предложено сформулировать на законодательном уровне понятие и виды объектов государственной защиты прав человека.

В статье анализируется проблема дискредитации института помилования посредством массового освобождения осужденных от уголовной ответственности (от отбытия наказания в виде лишения свободы) для участия в военных действиях и созданные вследствие данной практики риски неблагоприятного развития криминальной ситуации. Отмечается потребность в должной правовой регламентации освобождения от уголовной ответственности лиц для их участия в военных действиях. Отстаивается точка зрения, что более предпочтительна корректировка положений уголовно-правовых институтов (отсрочки отбывания наказания или условно-досрочного освобождения), а не конституционно-правового (прежде всего) института помилования. Указывается, что снизить риск рецидивной преступности можно путем закрепления некоторых ограничений по применению норм об освобождении от ответственности относительно осужденных (например, указание конкретных статей, осуждение по которым будет препятствовать освобождению, и/или регламентация фактического отбытия части срока наказания дифференцированно, в зависимости от категории преступления). Отмечается необходимость исключения практики освобождения от наказания лиц, совершивших наиболее общественно опасные деяния: убийства с отягчающими обстоятельствами, умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, изнасилования или насильственные действия сексуального характера (особенно в отношении несовершеннолетних) и т.п. Признается невозможным создание правового механизма, позволяющего, с одной стороны, оперативно наполнить ряды воюющих лицами, отбывающими наказание в виде лишения свободы, а с другой — исключить вероятность совершения ими преступлений как во время военных действий, так и по их окончании.

Центральная проблематика статьи — инновационный потенциал права. Много внимания уделяется возникновению права, его соотношению с религией, другими социальными регуляторами. Делается акцент на том, что право (не закон) имеет божественное происхождение. Так понимали его природу в античном мире. Показано, как постепенно приходило осознание права как средства конструирования желаемой социальной действительности. Данная парадигма связывается с университетской средневековой юридической наукой, которая видела в праве модель рационально устроенного социума. Университетские профессора учили студентов не «практическому» праву, а методам работы с ним, для того чтобы право воспринималось в качестве модели выстраивания рационально обоснованных социальных практик, справедливого общества, основанного на законе. Обращается внимание на то, что именно романо-германская (континентальная) система права более иных подчеркивает инновационный характер права и стремление использовать его максимально эффективно. Обозначается необходимость смены концептов: «право регулирует» — «право создает». В этом и состоит предназначение инновационной юриспруденции, которая создает правовые механизмы развития в самом широком смысле этого слова. Доказывается, что лидерами в правовой сфере станут те образовательные и научные центры, которые будут создавать «правовую среду для перспективных социальных практик и новых рынков» в целях обеспечения технологического первенства России.

В статье рассмотрены основные технологии (в том числе социогуманитарные), выступающие вызовами для обеспечения безопасности коммуникации в интернет-среде и требующие выработки новых нормативных моделей. Рассмотрены соотношение и взаимосвязи концептов информационной, информационно-психологической, репутационной и медиабезопасности; информационного и когнитивного суверенитета; информационной, когнитивной и гибридной войны; феномена «мягкой силы», «социологической пропаганды», что имеет важное значение для унификации терминологического аппарата в указанной сфере. Впервые с точки зрения юриспруденции комплексно рассмотрен концепт когнитивного суверенитета и охарактеризованы его составляющие, в том числе медиабезопасность, культурный суверенитет, технологический суверенитет, управленческий суверенитет, правовая безопасность. Новизной обладает и раздел исследования, посвященный комплексному рассмотрению феномена социальной инженерии не только как совокупности методов психологического воздействия, направленного на получение неправомерного доступа к данным, но и как иных комплексов социогуманитарных технологий управления смыслами, методов и приемов информационно-психологического воздействия на поведение людей. Рассмотрено место юридической социальной инженерии в системе социальной инженерии и обоснована роль юриста-стратега (юриста-правотворца) как социального инженера, разрабатывающего модели нормирования не только текущих, но и зарождающихся, прогнозируемых общественных отношений. Анализ развития киберпространства с точки зрения концепции «Web 1.0 — Web 2.0 — Web 3.0 — Web 3» позволил, во-первых, выработать авторскую признаковую модель различных «типов» (этапов) развития интернет-среды и, во-вторых, обозначить вызовы праву, обусловленные необходимостью обеспечения медиабезопасности и когнитивного суверенитета, а также адаптации новых экономических моделей.