Экоклиматическая, или «зеленая», повестка, во многом конституируемая через концепцию устойчивого развития и систему ESG-стандартов, захватила мир и видоизменяет социум, порождает новые социальные паттерны, перестраивает бизнеси управленческие модели. Это побуждает переосмысливать правовую надстройку, адаптировать новые нормативные массивы к актуальной правовой таксономии, что не всегда удается с учетом позитивистского подхода к праву и значительного объема норм

«мягкого» права и источников негосударственного регулирования в рамках «зеленого» регулирования. Экоклиматическая повестка имеет целый ряд измерений в контексте права и юриспруденции, одним из которых выступают экоклиматические и ESG-споры, часто имеющие характер трансграничных. Данному вопросу уделяется крайне мало внимания в российском исследовательском пространстве, в то время как объем соответствующих исков в мире стремительно растет. Риск-ориентированный характер указанной проблематики, литигационные риски преимущественно трансграничных контрактов, оценка деятельности компаний в области устойчивого развития именно в ключе возможных судебных или арбитражных разбирательств составляют объект изучения в рамках данной работы. В статье дается классификация экоклиматических и ESG-споров, приводятся примеры судебной и арбитражной практики, а также сформулированы некоторые выводы по митигации лигитационных рисков, порождаемых соответствующей деятельностью компаний.

В статье анализируются такие способы образования зданий, сооружений, как строительство и легализация самовольной постройки. Строительство как способ образования зданий, сооружений регламентируется нормами градостроительного законодательства. Данные нормы устанавливают три способа (порядка) строительства: разрешительный, уведомительный и упрощенный. Юридическое значение приведенной классификации способов строительства заключается в том, что каждый из них устанавливает разные требования к строительству зданий, сооружений как объектов капитального строительства, а также по-разному определяет его начало и удостоверяет завершение. Как показало исследование, единственный способ строительства, который получил однозначное правовое регулирование в действующем градостроительном законодательстве, — разрешительный. Уведомительный способ строительства сходен с разрешительным, а упрощенный — это способ-исключение, который устанавливается в отношении различных по уровню ответственности объектов капитального строительства, а также некапитальных строений, сооружений. Доказано, что здания, сооружения с позиции градостроительного законодательства приобретают статус объектов завершенного строительства не с момента получения разрешения ввода в эксплуатацию, как это принято считать в юридической литературе, а с момента появления фактической возможности их эксплуатации в соответствии с функциональным назначением. Такая возможность удостоверяется двумя способами: получением разрешения на ввод эксплуатацию или иного документа, предусмотренного действующим законодательством РФ; началом фактической эксплуатации объекта. Легализация самовольной постройки представляет собой исключительный способ образования таких объектов, как здания и сооружения, который можно использовать при строгом соблюдении определенных условий. Легализация самовольной постройки предполагает либо устранение нарушений норм градостроительного и иного законодательства, допущенных при осуществлении строительства, либо констатацию факта соответствия такого строительства установленным требованиям. И в том и в другом случае в установленном порядке подтверждается факт возможности эксплуатации самовольной постройки в соответствии с функциональным назначением.

Впервые положения об особых правилах избрания меры пресечения в виде заключения под стражу лиц, осуществляющих предпринимательскую деятельность, появились в отечественном законодательстве в 2010 г. С этого времени соответствующие нормативные положения многократно претерпевали незначительные изменения, существенно видоизменившись в 2019 г., когда на смену законодательному указанию на совершение преступления в «сфере предпринимательской деятельности» пришло указание на статус лица, подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления, связанного с осуществляемой им предпринимательской или иной экономической деятельностью. Преследуя цели большей либерализации уголовного судопроизводства и ограждения предпринимателей от не оправданного общественной опасностью совершенных ими преступлений применения мер процессуального принуждения, в 2023 г. законодатель вновь обновил положения о заключении под стражу, предусмотрев регулирование, на первый взгляд способное обеспечить их достижение. В то же время, как показывает анализ судебной практики, осуществляемые изменения законодательства не решили основных проблем применения соответствующей меры пресечения, поскольку так и не уточнили содержание понятия предпринимательской деятельности для целей ст. 108 УПК РФ и не определили механизм установления связи между данной деятельностью и совершенным предпринимателем преступлением. В статье анализируются существующие в доктрине и правоприменении подходы к разрешению указанных проблем, предлагаются пути их разрешения, способные обеспечить достижение целей гуманизации уголовного судопроизводства в отношении предпринимателей.

Бурно развивающийся социум предопределяет необходимость корректировки устоявшихся подходов к пониманию и регулированию механизмов противодействия преступности. Следует констатировать, что современная уголовная политика государства находится на пороге системных изменений. Баланс публичных и частных интересов; властных полномочий и самостоятельности субъектов уголовного судопроизводства; средств борьбы с преступностью и социального контроля; гласных и тайных методов изобличения преступников; конфликта и компромисса; защиты и обвинения; сложных и упрощенных процессуальных форм судопроизводства; неотвратимости уголовного преследования и примирительных процедур; вербальных и цифровых технологий в судопроизводстве; профессиональных навыков и технических средств — вот немногие системные образования, содержание которых требует современного переосмысления с учетом сложившихся реалий функционирования социума. И здесь ключевая обеспечительная роль в формировании эффективных технологий решения задач современного уголовного судопроизводства как механизма сложных системных образований, функционирующих в условиях многофакторной правоприменительной практики, принадлежит криминалистической науке. При этом немаловажным инструментом в понимании и моделировании перспективных векторов развития системы частных криминалистических теорий выступает синергетический подход, существенно дополняющий устоявшийся в научном познании структурно-системный метод. Использование методологии синергетики позволяет не только выявить внутриструктурные связи системы криминалистического знания, но и оценить, насколько такая система в целом подвержена воздействию внешних (правовых, идеологических и др.) факторов. И главное — обеспечить гармоничное (относительно меняющихся реалий правоохранительной практики) поступательное развитие отдельных частных криминалистических теорий.

Статистика преступности в среде несовершеннолетних свидетельствует о том, что за прошедшее десятилетие уровень тяжких и особо тяжких преступлений, совершаемых данными лицами, остался относительно стабильным. В такой ситуации важными задачами правоохранительных органов являются своевременное выявление и пресечение преступлений, совершаемых несовершеннолетними, и их изъятие из преступной среды путем осуществления индивидуальной профилактики. Эффективное решение данных задач невозможно без осуществления оперативно-розыскной деятельности. В связи с этим осуществлено исследование участия несовершеннолетних в оперативно-розыскных отношениях в двух основных ролях: в качестве лиц, осуществляющих содействие субъектам оперативно-розыскной деятельности, и в качестве объектов оперативно-розыскных мероприятий. В рамках первого направления предложена законодательная регламентация условий оказания содействия несовершеннолетними: письменное согласие законных представителей и самих несовершеннолетних, если таковые не достигли возраста 16 лет; обеспечение безопасности несовершеннолетних сотрудниками оперативного подразделения; введение дополнительных гарантий для содействия несовершеннолетних. В рамках второго направления подготовлены предложения об условиях проведения оперативно-розыскных мероприятий в отношении лиц, не достигших возраста уголовной ответственности. Помимо этого, на научно-практическое обсуждение поставлен вопрос о необходимости привлечения законных представителей и педагогов при проведении гласного опроса несовершеннолетних.

Констатируя большой криминалистический потенциал компьютерных сетей, автор делит их на шесть типов (по функционалу и уровню обслуживания): нательная (BAN), персональная (PAN), локальная (LAN), кампусная (CAN), городская (MAN) и глобальная сети (WAN). Представляется, что сети уровня BAN и PAN можно условно объединить в единую группу — личные сети (некоторые ее устройства могут входить как в одну, так и в другую сеть или быть элементами обеих одновременно). Сети LAN и CAN логично аккумулировать в группу коллективных сетей, а сети мегаполиса (MAN) и глобальные (WAN) — в группу мультипользовательских сетей. Автор акцентирует внимание на коллективных и мультипользовательских сетях. При этом указывается на необходимость выделения также национального уровня компьютерных сетей. Рассматриваются криминалистически значимые основы функционирования данных сетей. Определяются специфика работы и основные задачи следователя при исследовании сетей различного уровня. Констатируется, что релевантная информация может быть извлечена из сетей практически любого типа. Знание типа, иерархии и уровня охвата сети будет способствовать оптимизации расследования за счет повышения оперативности установления провайдера, администратора и получения от него информации о пользователе сети. По результатам исследования специфики сетей предлагаются общие рекомендации по работе с любым типом сети.

Критически важным для принятия эффективных решений и мер по управлению арктическим биоразнообразием является международное научно-техническое сотрудничество. Соглашение по укреплению международного арктического научного сотрудничества 2017 г. создает прочную правовую основу для интенсификации текущих и проектирования новых научных исследований в целях получения наилучших научных данных как основы для сохранения и управления ресурсами. Основу международно-правового режима по сохранению и управлению биоразнообразием за пределами национальной юрисдикции в Арктике составляет Конвенция ООН по морскому праву 1982 г. Относительно всех четырех районов открытого моря в Арктике приняты международно-правовые акты по вопросам регулирования рыболовства. Изучение Соглашения о предотвращении нерегулируемого промысла в открытом море в центральной части СЛО 2018 г. позволило выявить существенные недостатки: при определении пространственной сферы применения используется не экосистемный подход; не учитывается предосторожный подход к рыболовству; не создается основа для создания региональной рыбохозяйственной организации; остается открытым вопрос рыболовства со стороны третьих государств. Соглашение о сохранении и устойчивом использовании морского биологического разнообразия районов за пределами национальной юрисдикции 2023 г. развивает ряд институтов, включая МОР и проведение ОВОС. Анализ его положений свидетельствует о нецелесообразности участия в нем России с учетом наличия Соглашения 2017 г. и значительной системы организаций, задействованных в осуществлении совместных морских научно-исследовательских проектов. Соглашение 2023 г. не способно оказать существенный позитивный эффект на международное сотрудничество по сохранению биоразнообразия Арктики, а наоборот будет создавать дополнительные препятствия в проведении научных исследований и налагать финансовые обременения.

Начало см.: Lex russica. 2024. Т. 77. № 8. С. 112–129. DOI: 10.17803/1729-5920.2024.213.8.112-129.

В статье проводится анализ международно-правовых документов в области устойчивого развития с целью выявления проблем правового регулирования обеспечения коллективной продовольственной безопасности и подготовки предложений по его совершенствованию. Автор приходит к следующим выводам: 1) в международно-правовых документах не содержится универсального нормативного определения понятий «коллективная продовольственная безопасность» и «устойчивое развитие», на глобальном уровне существующие определения являются частью актов, которые принято относить к нормам «мягкого» права; 2) на уровне региональных международных организаций прослеживается обратная тенденция — нормативное закрепление понятия «продовольственная безопасность», принципов и подходов к ее достижению на коллективной основе в контексте концепции устойчивого развития; 3) неудовлетворительные промежуточные результаты в части ликвидации голода и достижения продовольственной безопасности (ЦУР 2) на глобальном уровне вызваны несовершенством нормативного регулирования и недостаточно эффективной международной системой контроля за достижением поставленных задач. Предложены правовые меры для более эффективного достижения целей устойчивого развития, в частности обоснована необходимость разработки проекта международного договора о реализации целей устойчивого развития до 2045 г. При подготовке международно-правовых документов рекомендуется учитывать положения актов региональных международных организаций стратегического характера, в том числе затрагивающих вопросы продовольственной безопасности. С учетом успешного обеспечения продовольственной безопасности на региональном уровне предлагается усовершенствовать механизм глобального контроля достижения ЦУР 2 путем заключения рамочных конвенций на уровне региональных международных организаций.

В статье рассматриваются современные подходы судебной практики к определению правовой природы сложных объектов интеллектуальных прав, а также результатов творческого труда, создаваемых в социальных сетях. Автор анализирует Обзор судебной практики Верховного Суда РФ 2024 г. и практику Суда по интеллектуальным правам, посвященные актуальным вопросам судебной защиты результатов творческого труда в сети «Интернет», а также доктринальные источники и зарубежный опыт. Проводится правовой анализ сложных объектов интеллектуальных прав, способов их использования в сети «Интернет», а также пробелов законодательного регулирования в данной сфере. Отдельно рассматриваются вопросы правового статуса информационного посредника, определения нарушителя в социальных сетях, особенно в телеграм-каналах, а также возможности и критерии для применения обеспечительных мер в случае нарушения авторских и смежных прав. Помимо этого, рассматриваются примеры из правоприменительной практики, когда правообладатель может по своему усмотрению разрешать или запрещать другим лицам использование результата интеллектуальной деятельности или средства индивидуализации, поскольку отсутствие запрета не считается согласием (разрешением), что является частым нарушением, особенно в сети «Интернет».

Происходящая под влиянием повсеместного внедрения цифровых технологий трансформация общественных отношений потребовала формирования новой нормативно-правовой базы, которая имеет тенденцию к постоянному расширению. В связи с этим в науке обсуждается выделение цифрового права в качестве самостоятельной отрасли, хотя иногда подвергается сомнению сама возможность использования сочетания «цифровое право». В качестве альтернативы этому сочетанию предлагаются категории «интернет-право», «киберправо» и т.п. На основе анализа существующих в науке точек зрения, а также оценки специфики отношений, возникающих при реализации цифровых прав и использовании цифровых технологий, автор приходит к выводу о возможности и целесообразности отраслевого обособления цифрового права ввиду специфики составляющих его предмет отношений, характеризующихся особым субъектным составом, сферой их практической реализации, принципами построения этих отношений, что, в свою очередь, предопределяет особенности метода их регулирования, характеризующегося сочетанием императивного и диспозитивного подходов, законодательной регламентации при сохранении значительной роли саморегулирования. Вместе с тем необходимо признать, что выстраиванию системы цифрового права в некоторой мере препятствует процесс перманентной трансформации отношений в этой сфере.

Статья представляет собой исследование двусторонних исков (actio duplex) римского гражданского процесса в контексте их интерпретации учеными второй половины XIX — начала XX в. Автором изучена монография Э. Эка, посвященная двусторонним искам, и подробно изложены выводы ученого, полагавшего, что как таковая модель двусторонних исков нехарактерна ни для римского, ни для гражданского процесса его времени. В статье проанализировано современное положение дел в теории гражданского процесса в отношении данных исков, а также обоснованы правоприменительные потребности в формировании особого подхода к подобного рода явлениям. В первой части статьи речь идет о том, как развивались представления о двусторонних исках римского гражданского процесса преимущественно в немецкой науке к началу XX в. Во второй части статьи автор концентрируется на монографии Э. Эка и излагает его взгляды, основанные на изучении римских первоисточников и их последующем анализе. Подробно излагаются аргументы Э. Эка о не-двойственной природе исков о разделе общего имущества. В третьей части статьи уделяется внимание современному швейцарскому гражданскому процессу и российским процессуальным реалиям. В итоге автор формулирует ряд признаков исков, связанных с так называемым двусторонним присуждением, которые позволяют рассматривать их как отдельное правовое явление.