Статья посвящена анализу платформенной экономики как специфического предмета (скорее, даже совокупности связанных между собой предметов) правового регулирования, выявлению проблемных аспектов формирования правового регулирования. В работе рассмотрена ретроспектива формирования подходов и собственно регулирования в России; проанализированы положения Федерального закона от 31.07.2025 № 289-ФЗ «Об отдельных вопросах регулирования платформенной экономики в Российской Федерации»; показана сложность определения понятия «цифровая платформа»; дана оценка структуры указанного Закона, в том числе в сравнении с ранее принятыми законами, регулирующими отношения между субъектами, использующими платформы, между субъектами и лицом, обеспечивающим функционирование платформы (владельцем, оператором), а также иные, тесно связанные с этими двумя группами отношения (или платформенные отношения); исследован терминологический аппарат Закона. Показаны основные проблемные точки регулирования, которые появились после принятия данного Закона, а именно множественность определения понятия «цифровая платформа» и наличие понятий-аналогов (агрегатор в законодательстве о защите прав потребителей). Авторы полагают необходимым провести ревизию действующего регулирования, унифицировать в необходимых случаях терминологию, устранить возникшие противоречия.

В настоящее время наблюдается тенденция к повышению спроса на сценаристов, что подтверждает востребованность этого направления деятельности творческих специалистов, создающих произведения в текстовой форме, а также рост коммерциализации авторских прав такими лицами путем выполнения работы по договору авторского заказа и трудовому договору. При этом нередко возникают споры об отнесении созданных названной категорией лиц результатов интеллектуальной деятельности к служебным произведениям. Решению обозначенной проблемы может способствовать принятие профессионального стандарта «Писатель». Анализ проекта этого профессионального стандарта во взаимосвязи с нормами законодательства позволил сделать вывод, что его принятие не приведет к ущемлению авторских прав непрофессиональных писателей и сценаристов, но даст возможность очертить круг должностных обязанностей данных лиц и, соответственно, упростить разрешение споров о служебных произведениях. Отмечено также, что законодательство об интеллектуальных правах не предусматривает для сценаристов права на вознаграждение при публичном исполнении либо сообщении в эфир или по кабелю, которое установлено для такой категории авторов аудиовизуальных произведений, как композиторы. Это создает дисбаланс в правовом статусе авторов аудиовизуальных произведений.

Цифровая платформенная экономика активно развивается, в связи с чем актуальным становится определение правового режима самих цифровых платформ. Очевидно, что цифровая платформа не может быть признана простым объектом гражданских правоотношений. Она состоит из различных структурных элементов (база данных, интернет-сайт, компьютерные программы, используемые для обработки информации и обеспечивающие взаимодействие с пользователями, а также в целом функционирование платформы), каждый из которых может быть отнесен к различным объектам гражданских прав. При этом все указанные объекты используются по единому назначению. Соответственно, цифровая платформа в гражданском обороте может рассматриваться в качестве сложного объекта. Признание цифровой платформы единым сложным объектом интеллектуальных прав дает основание для объединения всех ее составляющих. Однако цифровые платформы, используемые в предпринимательской деятельности, как правило, индивидуализированы в обороте, в силу чего средства индивидуализации могут стать их частью. Помимо этого, платформы, определяемые через понятие информационных систем, в том числе интегрирующие, например облачные сервисы, могут в качестве структурного элемента включать технические средства, позволяющие функционировать информационной системе в целом. В последнем случае цифровая платформа может приобрести черты имущественного комплекса, содержащего в себе различные виды имущества, в частности вещи, имущественные (в том числе исключительные) права.

Последнее десятилетие мировое научное сообщество уделяет особое внимание вопросам применения синтетических данных в публичном секторе. В исследовании на основании анализа научных подходов и практик в зарубежных государствах и Российской Федерации обоснована возможность использования синтетических данных в деятельности органов исполнительной власти. В качестве инструмента закрепления указанной технологии генеративного интеллекта предлагается установление правового режима синтетических данных. Представлено содержание этого режима через характеристику его основных элементов (цель, субъекты, объект, предмет, принципы, нормативно-правовое регулирование, система правил поведения внутри режима для его участников, методы и меры обеспечения, ответственность). Выявлено, что правовой режим синтетических данных является комплексной категорией и может включать в себя отдельные административно-правовые режимы в зависимости от характера используемых реальных данных. Предлагается на современном этапе развития общественных отношений внедрить правовой режим синтетических данных посредством установления экспериментального правового режима цифровых и технологических инноваций. Сформулированы первоочередные меры, способствующие внедрению правового режима синтетических данных в деятельность органов исполнительной власти. Отмечено отсутствие специального правового регулирования внедрения синтетических данных в деятельность органов исполнительной власти.

Статья посвящена анализу перспектив и возможных проблем финансово-правового регулирования публичных криптовалютных резервных фондов. Рассматривается понятие публичных финансовых резервов, делается вывод о том, что указанные резервы состоят не только из денежных средств (в национальной и иностранной валюте), но и из других высоколиквидных активов. Потенциально в качестве резервного актива может выступать и криптовалюта (цифровая валюта). В работе исследуется опыт США, связанный с образованием Стратегического резерва биткоинов и Запаса цифровых активов Соединенных Штатов, раскрываются особенности формирования и управления данными фондами. Отмечается, что опытом США заинтересовались в первую очередь развивающиеся экономики. Развитые экономики пока настороженно относятся к подобной практике. В России криптовалюты теоретически могут быть включены в состав суверенного фонда (Фонда национального благосостояния), золотовалютных (международных) резервов или же отдельного фонда (фондов). Вместе с тем реализация одного из приведенных вариантов нецелесообразна в силу как волатильности цифровых валют, так и существенных санкционных рисков. В то же время необходимо закрепление порядка реализации конфискованных, а также полученных государством иным путем криптовалют в целях повышения рационального распоряжения публичными финансовыми ресурсами.

В российском праве прослеживается расширение правовых принципов. Практика их применения свидетельствует, что классическое понимание принципов перестало в полной мере отвечать изменившимся экономическим условиям. Автором изучены проблемы определения содержания принципа добросовестности, связанные с выделением различных критериев добросовестного поведения, определение которых для банковской деятельности вызывает сложности в правоприменительной практике. Суды не всегда оперативно формируют позицию для защиты прав потребителей финансовых услуг. В статье отмечено, что масштабная трансформация банковской деятельности привела к появлению новых видов недобросовестных практик со стороны банков. Прежде всего это связано со снижением их доходов от традиционных банковских операций, что породило стремление кредитных организаций получать прибыль за счет иных источников — небанковских услуг. Автором выделены два новых направления деятельности банков, позволивших увеличить прибыль: 1) посредническая деятельность на небанковских рынках, в том числе в рамках банковских групп (холдингов); 2) внедрение дистанционных банковских услуг за счет технологической модернизации банковских услуг, что расширило недобросовестные практики, поскольку снижается информированность потребителей и их понимание относительно банковских операций.

В статье анализируются вопросы законности и целесообразности привлечения государственных и муниципальных служащих к дисциплинарной ответственности за происшествия и другие негативные явления в сфере их ответственности. Автор с позиции организационной и правовой эффективности рассматривает основания для привлечения служащих к дисциплинарной ответственности, выявляет взаимосвязь между типовыми формулировками обязанностей публичных должностных лиц и происшествиями, иными негативными явлениями, динамикой роста показателей статистической отчетности негативного характера. Отмечается, что в ряде случаев имеет место объективное вменение служащим нарушения их обязанностей. В качестве причины приведенной дисфункции автор называет присущий каждому руководителю публичного органа власти элемент усмотрения, неразработанность в отечественном трудовом и административном праве вопросов адекватности и законности мер управляющего воздействия, а также корпоративную этику служащих органов власти. Порой для публичных должностных лиц расширение границ административного регламентирования превращается из средства управления общественными отношениями в самоцель. Для установления причин описанного дефекта управленческой деятельности исследуются исторические предпосылки и корпоративные стандарты поведения российского чиновничества, материалы судебной практики, данные социологических и психологических исследований.

Сравнительно-правовой анализ систем правового регулирования рынков энергетических ресурсов государств — членов Евразийского экономического союза позволил выявить общие и специальные тенденции развития регламентации отношений, возникающих по поводу энергии (энергетических ресурсов); определить некоторые направления для сближения национальных законодательств государств — членов ЕАЭС в сфере энергетики. К общим тенденциям, в частности, относятся развитие конкуренции и рыночных отношений в сфере энергетики; стимулирование развития новых энергетических технологий; экологизация энергетики; развитие атомной отрасли; комплексность правового регулирования отношений в сфере энергетики. Несмотря на совпадение основных направлений развития энергетики и соответствующих им правовых форм и механизмов, состояние, уровень, полнота правового регулирования рыночных отношений в сфере энергетики в государствах — членах ЕАЭС различаются. Для правовой парадигмы энергетики государств — участников ЕАЭС характерны направленность на создание условий для развития конкурентоспособных традиционных и новых отраслей энергетики, постепенный переход от преимущественно публично-правового к устойчивому частноправовому регулированию энергетических рынков. Сходство и различия правовых подходов актуализируют задачи развития национальных систем правового регулирования рынков энергетических ресурсов в целях сохранения энергетического суверенитета, не препятствующего гармонизации энергетического законодательства стран Евразийского экономического союза и созданию общих рынков энергетических ресурсов этих государств.

При заключении и осуществлении хозяйствующим субъектом монопольного соглашения антимонопольный орган выносит предписание о прекращении противоправного поведения, конфискует незаконно полученные доходы и налагает штраф. При этом конфискация незаконного дохода и наложение штрафа являются самостоятельными, но сопутствующими мерами ответственности, которые, в принципе, подлежат совместному применению. Однако на практике с учетом сложностей с точной идентификацией незаконных доходов нередко встречается подход, когда административный штраф поглощает незаконный доход. При расчете суммы штрафа установленное законом понятие «выручка за предыдущий год» должно трактоваться как общая выручка хозяйствующего субъекта на территории материкового Китая за предыдущий календарный год, а не только как выручка от реализации товаров или услуг, связанных с монополистическим поведением. Такое толкование является результатом системного анализа положений об ответственности за монополистические действия, целей регулирования, низкого процентного предела штрафа, а также сравнительно-правового анализа законодательства других стран и представляется оптимальным в условиях действующего правового регулирования. При определении конкретной процентной ставки штрафа антимонопольный орган обладает дискреционными полномочиями и должен учитывать степень вреда, причиненного монополистическим поведением, субъективную вину хозяйствующего субъекта, а также то, будет ли у суммы штрафа необходимый сдерживающий эффект, чтобы в итоге обеспечить соответствие между тяжестью правонарушения и мерами ответственности.

В статье впервые в отечественной юридической литературе исследуется правовая природа ИТ-активов. Рассматриваются подходы к пониманию ИТ-активов в экономической сфере и в сфере информационно-телекоммуникационных отношений, а также в действующем российском законодательстве. Данная категория с позиции публично-правовых целей выделяется в первую очередь для того, чтобы обособить объекты информационной инфраструктуры, которые создаются в целях цифровой трансформации системы как государственного, так и муниципального управления. Делается вывод, что определение ИТ-активов для осуществления цифровой трансформации системы государственного (муниципального) управления может быть использовано в целом в публичной сфере. Предложено ИТ-активы как объект публично-правовых отношений трактовать в качестве совокупности информационных технологий и систем, компонентов информационно-телекоммуникационной инфраструктуры, информационно-телекоммуникационных сетей, программных, программно-технических комплексов, а также отдельных программ для ЭВМ и оборудования, используемой как ИТ-инфраструктура субъектов публично-правовых отношений для реализации закрепленных за ними законодательно полномочий и обеспечения их деятельности по цифровой трансформации. Сделано заключение, что ИТ-активы как объект информационных правоотношений необходимо рассматривать с позиции инфраструктурного объекта, который четко разграничивается с информацией. ИТ-активы как объект предназначены для совершения тех или иных действий с информацией. С точки зрения частноправовой природы ИТ-активы представляют собой чаще всего отдельные объекты интеллектуальной собственности, сложные объекты интеллектуальной собственности или сложные объекты, включающие в себя вещи и объекты интеллектуальной собственности.

В медицинской практике требует юридического и биоэтического обоснования ситуация, когда врач принимает решение о выборе тактики лечения на основе данных, которые становятся доступны ему благодаря развитию систем искусственного интеллекта и которые он не в состоянии проверить сам при разумно затрачиваемом времени, материальных и иных ресурсах. Рассматриваемая область принципиально отличается от сферы верификации и прохождения административных процедур признания изделий медицинского назначения соответствующими техническим регламентам, поскольку не снимает вопроса о том, в какой мере врач юридически обоснованно может положиться на данные систем искусственного интеллекта, если, например, они контринтуитивны. Привлечение систем искусственного интеллекта нельзя счесть и тривиальным эволюционированием технологий диагностики, превосходящих человеческие возможности, поскольку возникают вопросы ротации экспертного заключения в протоколе медицинского исследования, а также порядка снятия противоречий. Авторы представляют исследование правового регулирования использования систем искусственного интеллекта в области медицинской диагностики, базирующееся на анализе нормативно-правового материала, научной литературы, собственной медицинской и юридической практики. На основе междисциплинарного подхода предложены интегративные решения проблемных вопросов, направленные на совершенствование нормативного регулирования в относительно новой области правовых отношений в сфере здоровья. Рассмотрены критерии оценки эффективности медицинских решений и условия наступления гражданско-правовой ответственности.

Эффективность судопроизводства, отправляемого мировыми судьями, является актуальной теоретико-практической проблемой цивилистического процесса. В статье указывается, что цифровизация мировой юстиции может быть реализована по двум моделям. Первая модель реализуется в КНР; она направлена на перевод разбирательств, в России отнесенных к подсудности мировых судей, в онлайнформат. Вторая модель, как предполагает автор, более гибкая. Она позволит реализовать потенциал мировой юстиции лучшим образом при условии, что законодатель примет во внимание как предложения по изменению родовой подсудности, высказанные исследователями, так и возможные нововведения хода судебного разбирательства. Во многом такие нововведения возлагают выбор траектории рассмотрения дела на стороны, и выгодная для судебной системы онлайн-траектория должна быть выгодна и пользователям, что может быть обеспечено рядом процессуальных льгот: по уплате государственной пошлины, по требованиям, предъявляемым к представителям гражданина, и т.д. Судебные участки мировых судей могут послужить плацдармом для исследования возможности введения подобных диспозитивных начал процесса в рассмотрение споров и в федеральных судах.