Статья посвящена, возможно, наиболее острому вопросу биоэтики — вопросу о правовых подходах к эвтаназии. Институт эвтаназии, как правило, рассматривается с этических и философских позиций, однако правовых исследований данного вопроса, к сожалению, недостаточно. В силу того, что в российском правопорядке эвтаназия запрещена, в основу исследования положен сравнительно-правовой и исторический материал, а также практика Европейского Суда по правам человека. Представлен общий исторический обзор развития подходов к институту эвтаназии.

В статье предпринят краткий экскурс в историю и проведен обзор современного состояния санаторно-курортного дела в России. Сделан вывод о том, что Россия имеет сложившиеся на протяжении столетий традиции санаторно-курортного отдыха. Предложено некоторые элементы советской модели взаимоотношения государства и санаториев экстраполировать на современную правовую почву. Высказано мнение о возможности использования правового механизма саморегулирования деятельности санаториев. Рассмотрено правовое положение санаториев, дана характеристика спектра выполняемых ими функций и оказываемых услуг. Проведена классификация услуг на основные (медицинские, временного размещения, питания) и дополнительные (туристские, бытовые, развлекательные, физкультурно-оздоровительные, услуги торговли). Доказано, что своеобразие санаторного туристского продукта состоит в комплексности входящих в него услуг. Их интеграция, слияние дают синергетический эффект, что ведет к росту эффективности рекреации и оздоровления как главных целей туризма. Представлена система предъявляемых к деятельности санаториев требований. Показано значение санаториев, определено их место на туристском рынке, выявлена специфика деятельности санаториев в сфере туризма. Сделан акцент на проблемах и противоречиях правового регулирования деятельности санаториев, предложены пути их минимизации. Эмпирической основой исследования послужили статистические данные, результаты авторского анкетирования. Анализ итогов анкетирования показал, что у большинства респондентов выезд в санатории не ассоциируется с туризмом. Однако согласно российским и международным актам выезд в санатории относится к медицинскому туризму, основная специфика которого состоит в медицинском компоненте. Аргументирована необходимость планомерной работы по разъяснению очевидных преимуществ санаторного туризма. Обращено внимание на роль санаториев в достижении программных целей государства.

Проблема ответственности лиц, управляющих юридическим лицом, возникла в российском гражданском праве с момента принятия законодательства об акционерных обществах. Сначала она имела больше теоретический характер, так как ранее действовавшее гражданское законодательство не содержало механизмов реализации такой ответственности. К настоящему времени в связи с реформированием Гражданского кодекса и изменением подходов судебной практики споры о привлечении директоров к имущественной ответственности превратились в устойчивую категорию дел. В статье анализируется состав такого гражданско-правового нарушения, как причинение ущерба юридическому лицу лицами, входящими в состав органов управления и оказывающих на него существенное влияние. Анализируются все элементы состава: деяние, последствия (ущерб), причинная связь между деянием и последствиями, а также вина причинителя ущерба. Анализируется субъектный состав участников таких споров. На примере конкретных судебных дел автор показывает, какие деяния директоров признаются судами противоправными, какие существуют ограничения, выраженные в правовых позициях Конституционного Суда РФ, Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ, для признания того или иного поведения директоров и иных лиц противоправным. В подавляющем большинстве дел данной категории к ответственности привлекаются лица, осуществляющие функции единоличного исполнительного органа. Иногда они одновременно являются еще и участниками. Круг лиц, охватываемых понятием «определяющие действия юридического лица́», в законодательстве не определен, а это тормозит и судебную практику. Судебные дела о привлечении таких лиц к ответственности являются исключительными. Поэтому автор предлагает определить всех лиц, кто объективно может оказывать такое действие, а значит, и причинить ущерб юридическому лицу, в Гражданском кодексе. Кроме того, предлагается закрепить в гражданском законодательстве критерии неразумности и недобросовестности действий директоров и иных лиц.

В современной юридической литературе достаточно большое количество работ посвящено проблемам правового регулирования, в которых основная масса ученых-юристов пытается усовершенствовать тексты нормативных правовых актов. Однако большинство проблем в этой сфере имеет место по другой причине — из-за несоответствия правовых норм тем отношениям, которые они должны регулировать. В статье не просто осуществлена попытка представить иной взгляд на процесс правотворчества, но и предложены некоторые пути совершенствования процедуры создания нормативных правовых актов на основе теории соотношения субъектов права. В статье сделан акцент на отношениях, которые развиваются по поводу территории как наиболее очевидного физически выраженного плацдарма для взаимоотношений между людьми. В работе использовались основные положения выработанной ранее теории соотношения субъектов права, в рамках которой анализируются связи между различными участниками правоотношений по поводу определенной территории. Кроме того, учитывались проблемы действующего нормативного правового регулирования, практика реализации правоотношений. Проанализирована современная юридическая доктрина по данному вопросу. Вся совокупность изложенных подходов позволила выстроить логически более верную, в отличие от существующей, процедуру создания норм права по поводу территории. Результатом исследования являются новые подходы к процессам правотворчества на основании выявленных проблем соотнесения правовых норм и отношений, на которые направлено их действие. В работе также изложена методология создания правотворчества и приведен конкретный пример трансформации действующего нормативного правового регулирования в городе Севастополе.

В статье рассматриваются наиболее общие и наиболее принципиальные положения концепции четвертой промышленной революции и последствия для экологии, энергетики, права. Авторами проанализированы угрозы и вызовы процессов цифровизации для экологии и энергетики. Показано, что своевременной реакцией на большие вызовы четвертой промышленной революции должно стать создание адекватной среды «зеленых» технологий, продуктов и услуг. Доказано, что пока не будет соединен экономический рост, новые технологии, в чем бы они ни выражались, с естественным ограничителями и индикаторами «предела роста» человеческой экспансии, адекватно и обязательно связанными с темпами экономического развития, настоящего прогресса в сфере экологической безопасности не будет. Авторами исследованы проблемы стратегического планирования в сфере цифровизации экологической и энергетической сфер. В стране еще предстоит выработать единые понятия, пригодные для стратегического планирования, и дать каждому из этих понятий правовое определение. На сегодняшний день уже недопустимо отсутствие «связанности» планов, ответственности и системности многочисленных нормативных (подзаконных) актов, на основании которых функционируют федеральные и региональные информационные ресурсы. Статья направлена на развитие законодательства в сфере экологии и энергетики, развитие правовых механизмов реализации программы «Цифровая экономика Российской Федерации», а также на совершенствование правоприменительной практики.

В работе рассматриваются конституционные правоотношения и государственно-правовые отношения как правоотношения, объединенные общим предметом правового регулирования и отличающиеся целями и методами правового регулирования. Конституционно-правовые отношения рассматриваются как отношения, направленные на построение правового государства, признание, соблюдение и защиту прав и свобод человека. Государственно-правовые отношения направлены в первую очередь на реализацию публичных интересов. Формулируется вывод о том, что на результат формирования правоотношений существенное влияние оказывают применяемые методы правового регулирования. Конституционные правоотношения складываются на основе применения преимущественно таких методов, как: ограничение вмешательства органов публичной власти в регулирование прав и свобод человека; саморегуляция по вопросам собственной компетенции субъектов РФ и органов местного самоуправления; договорной метод регулирования по вопросам, отнесенным к совместной компетенции; делегирование исключительных полномочий нижестоящему уровню публичной власти. Государственно-правовые отношения отличаются следующими методами: детального регулирования и ограничения прав и свобод человека в целях реализации публичных интересов; законодательного делегирования полномочий по вопросам совместной компетенции; перераспределения полномочий в пользу вышестоящего уровня публичной власти. Выстраивание конституционных и государственно-правовых отношений в современной правовой действительности возможно только в условиях конкуренции применяемых методов правового регулирования. Конституционная норма, обеспеченная преимущественно государственно-правовыми методами, реализуется в государственно-правовых отношениях и исключает построение конституционных правоотношений. Превалирование государственно-правовых методов может приводить к построению псевдопараллельных конституционных правоотношений, то есть правоотношений, не оказывающих влияния на сложившуюся правовую действительность. И наоборот, преимущественное применение конституционно-правовых методов может рассматриваться как гарантия невозможности злоупотребления государственно-правовыми методами в процессе реализации публичных интересов.

Личный прием является способом подачи обращений и одной из форм реализации конституционного права граждан на обращение. Вместе с тем его законодательное регулирование представляется недостаточным, что породило диаметрально-противоположную правоприменительную практику его организации и проведения. В статье формулируются признаки личного приема, позволяющие отличить его от иного общения гражданина с должностным лицом. Особо исследуется обязанность должностных лиц проводить личный прием. Выделены две модели его проведения: 1) личный прием проводится только руководителями (органа власти в целом, его заместителями или руководителями структурных подразделений); 2) личный прием проводится не только руководителями, но и иными специально уполномоченными должностными лицами или специализированными подразделениями. Кроме того, выявлена проблема делегирования руководителями органов власти своей обязанности проведения личного приема иным должностным лицам.

Подробно исследована процедура проведения личного приема, включающая четыре стадии: запись на личный прием (факультативная стадия); прибытие гражданина в предусмотренные для личного приема место и время, идентификация его личности и установление очередности личного приема; личное общение с должностным лицом, включающее изложение сути устного требования или предъявление письменного обращения; оформление карточки личного приема. Особо исследован вопрос оформления личного приема, что позволило сформулировать выводы об оптимальном содержании карточки личного приема.

Проанализирована процедура проведения общероссийского дня личного приема и опыт внедрения региональных единых дней личного приема в субъектах РФ. Проанализирована практика организации личного приема в различных органах власти, что позволило обобщить дополнительные гарантии прав граждан при проведении личного приема, а также выработать примерный перечень допустимых ограничений.

В мае 2018 г. на четвертом и заключительном заседании Специальной комиссии Гаагской конференции по международному частному праву был представлен проект Конвенции о признании и приведении в исполнение иностранных судебных решений по гражданским и торговым делам, работа над которым велась с 1992 г. Ожидается, что после проведения в середине 2019 г. Дипломатической сессии проект будет доработан, после чего Конвенция будет принята и открыта для подписания.

В связи с этим в статье предпринята попытка проанализировать основные положения проекта Конвенции и оценить целесообразность присоединения к ней Российской Федерации с учетом того, что у России практически отсутствуют международные договоры, позволяющие обеспечить признание и приведение в исполнение иностранных судебных решений в России и решений российских судов за рубежом. По итогам анализа автор приходит к выводу о том, что принятие данной Конвенции позволит создать простую и эффективную основу для признания и принудительного исполнения иностранных судебных решений, приемлемую для государств с различными правовыми, социальными и экономическими условиями. Это, в свою очередь, повысит практическое значение судебных решений, гарантируя наиболее полную защиту прав и интересов стороны, в пользу которой вынесено решение, и, как следствие, будет способствовать повышению привлекательности данного способа разрешения споров для сторон трансграничных частноправовых отношений.

Вместе с тем неоднозначное отношение к проекту со стороны ЕС и США ставит вопрос о возможности их присоединения к будущей Конвенции и может в значительной степени снизить эффект от принятия данного документа.

В статье по результатам подборки и анализа статистических данных о рассмотрении судами общей юрисдикции обращений заинтересованных лиц, поданных в порядке ст. 125 и 125.1 УПК РФ, выработаны предложения по совершенствованию системы судебной статистики с учетом активного внедрения цифровых технологий в сферу уголовно-процессуальных отношений. Отмечена приоритетная роль суда в реализации конституционного права граждан на доступ к правосудию и в их защите от неправомерных действий (бездействия) и решений органов и должностных лиц, осуществляющих уголовное преследование. Для оптимизации данного направления судебной деятельности высказано мнение о расширительном толковании положений ч. 1 ст. 30 УПК РФ и о формировании состава суда для рассмотрения обращений, поступающих в суд на досудебных стадиях уголовного процесса, с использованием автоматизированной информационной системы. Обоснована необходимость интеграции в форме преемственности Государственной автоматизированной системы правовой статистики и ГАС «Правосудие», что позволит пользователям данных систем отслеживать результаты процессуальной деятельности органов предварительного расследования, прокуратуры и суда на всех стадиях уголовного судопроизводства. Также автор считает целесообразным подробнее отражать результаты рассмотрения и разрешения судом обращений граждан, поступающих на начальном этапе уголовного судопроизводства, в ежегодных аналитических обзорах, подготавливаемых Судебным департаментом при Верховном Суде РФ на основе сводных статистических отчетов всех судов Российской Федерации.

В статье отмечается, что вопрос о самостоятельности отрасли уголовноисполнительного права не является актуальным, но остается острым вопрос о предмете этой отрасли права, который понимают в узком (классическом) и широком смыслах. Классическое определение предмета складывается из общественных отношений, возникающих при исполнении всех наказаний, а сейчас и иных мер уголовно-правового характера. В последнее время ученые все чаще говорят о необходимости расширения предмета уголовно-исполнительного права за счет включения в него общественных отношений, складывающихся при исполнении мер пресечения в виде заключения под стражу и домашнего ареста; при оказании помощи в социальной адаптации лицам, освобожденным от отбывания наказания и иных мер уголовно-правового характера; при применении средств некарательного воздействия на осужденных.

Автор не соглашается с тем, что уголовно-исполнительное право должно регулировать только наказания и иные меры уголовно-правового характера, являющиеся формой реализации уголовной ответственности. В связи с этим не могут рассматриваться таковыми принудительные меры медицинского характера, конфискация имущества и судебный штраф. Если рассматривать уголовную ответственность в широком аспекте — как имеющую принудительный, а не карательный характер, то все меры уголовно-правового характера должны ею охватываться и составлять предмет этой отрасли права. Уголовно-исполнительное право — это не пенально-исполнительное право, а уголовно-исполнительное право.

В статье отмечается, что не юридически, а фактически исполнение заключения под стражу и домашнего ареста входит в предмет уголовно-исполнительного права, так как исполняются они учреждениями и органами ФСИН и входят в программу курса уголовно-исполнительного права вузов ФСИН России. Автор статьи допускает, что данные меры пресечения могут составлять предмет уголовно-исполнительного права, которое, как и по отношению к уголовному праву, является исполнительной отраслью по отношению к уголовно-процессуальному праву.

Многие ученые считают, что постпенитенциарные отношения составляют предмет уголовно-исполнительного права. Соглашаясь с ними, автор статьи считает, что в таком случае надо предусмотреть цель уголовно-исполнительного законодательства — ресоциализацию осужденных, которая охватывает исправление, подготовку осужденных к освобождению и их социальную адаптацию после освобождения от отбывания наказания. В качестве примера автор ссылается на регламентацию подобных отношений в УИК Республики Беларусь и Украины.

Таким образом, предметом уголовно-исполнительного права должны стать уголовно-исполнительные общественные отношения, складывающиеся при реализации принудительных институтов уголовного и уголовно-процессуального права, имеющие исполнительную направленность.

Несмотря на всеобщее недовольство отечественным чиновничеством, бюрократия представляет собой универсальный и самый распространенный аппарат управления в любом развитом государстве. В статье автор постарался выявить и проанализировать лишь положительные качества бюрократической системы управления применительно к современным условиям, умышленно не затрагивая недостатки бюрократической организации. Указанный подход, как правило, не применяется исследователями, которые стремятся сфокусировать внимание именно на дефектах бюрократии. Вместе с тем необходимо знать как положительные, так и отрицательные стороны современного бюрократического аппарата, чтобы переносить их на вновь формируемые управляющие структуры.

Автор раскрыл положительные стороны таких качеств бюрократического аппарата, как: жесткая регламентация деятельности, вертикальная иерархия (с присущими ей единоначалием и централизацией), спецификация трудовой функции чиновника и структурных подразделений аппарата, компетентность должностных лиц, а также обезличенность отношений между ними. Рациональная бюрократия напоминает хорошо запрограммированный механизм, направленный на эффективность разрешения возникающих перед ним задач. На примере норм действующего российского законодательства показана их имплементация в систему современной отечественной бюрократии.

Автор разделяет понятия «бюрократия» и «бюрократизм», предлагая руководствоваться не популистскими лозунгами о ликвидации бюрократии вовсе, а минимизацией дефектов управленческого воздействия бюрократического аппарата. Задача политического руководства страны состоит в том, чтобы выбрать структуру, которая лучше всего отвечает стоящим перед государством целям и задачам, а также воздействующим на нее внутренним и внешним факторам. Важно не зацикливаться на поиске «единственно верной» структуры управляющего аппарата, а научиться выявлять положительные и отрицательные стороны имеющейся системы и корректировать их с учетом возникающих задач.

Работа посвящена изучению исторического аспекта становления и развития правосудия в современном Казахстане — с момента образования Чингисханом на обширных территориях от Желтого моря до Черного моря Великого разноплеменного государства. Выбор темы обусловлен отсутствием в современных диссертационных исследованиях, посвященных изучению истории становления и развития правосудия, хронологически последовательной периодизации, которая охватывала бы коэволюционный этап предмета исследования, в рамках которого должны быть представлены монгольский и ордынский период. Расхождения в историографии и ложные представления об образе жизни кочевников также обусловили выбор темы исследования. В работе показаны сходство и различия некоторых черт судопроизводства на коэволюционном и современном этапе развития государственности.

Актуальность темы вызвана тем, что в условиях реализация президентских программ «Современное государство для всех» и «Духовное возрождение», ориентированных на возрождение духовных ценностей казахстанцев, изучение правосудия в монгольский и ордынский период имеет значение для совершенствования и повышения эффективности деятельности современной судебной системы.

Теоретическая и практическая значимость работы состоит в том, что в ней на основе глубокого сравнительного анализа письменно-исторических версий описываются правовые воззрения, правовая культура, правовая система двух этнически близких современных государств — Монголии и Казахстана.

По итогам исследования автор приходит к следующим выводам. Во-первых, утрату роли обычного права в регулировании общественных отношений автор связывает с процессом казахско-русской интеграции и принятием права Российской империи, а не норм магометанского вероучения. Во-вторых, на взгляд автора, правовое поле монгольского и ордынского периода охватывает многообразие норм, регулирующих общественные отношения в раннефеодальном государстве. В-третьих, автор считает, что в рассматриваемый период отсутствовали четкие критерии, по которым проводится разграничение категорий «право» и «закон». В-четвертых, по мнению автора, правовая система современного Казахстана, являющегося правопреемником Золотой Орды, характеризуется смешением функций законодательной, исполнительной и судебной власти.

Актуальность работы заключается в исследовании нормативных правовых актов советской власти, ставших первым опытом создания норм права в условиях изменившейся общественно-политической реальности, основанных на новых принципах, в том числе уголовного права.

Цель — проанализировать Руководящие начала по уголовному праву РСФСР от 12 декабря 1919 г., выявив особенности содержания документа.

В процессе исследования использовались общенаучные методы сферы гуманитарных знаний (системный, структурно-функциональный). Применялись и специальные методы: технико-юридического анализа, конкретизации, толкования, исторического описания. Правовой опыт анализируется с позиций взаимосвязи событий и явлений, а также с учетом их развития в конкретно-исторической обстановке.

Еще в конце 1917 г. НКЮ РСФСР во главе с левым эсером И. З. Штейнбергом анонсировал создание советского уголовного уложения. Разработанный документ признается самостоятельным нормативным актом, памятником уголовного права, который соответствовал принципу преемственности и являлся переходным между законодательством Российской империи и РСФСР.

Когда руководство НКЮ РСФСР стало большевистским, была создана рабочая группа, и в результате 12 декабря 1919 г. были приняты Руководящие начала по уголовному праву РСФСР. Документ стал первым действующим кодифицированным актом в области советского уголовного права.

Руководящие начала представляют собой небольшой по объему текст, содержание которого напоминает общую часть уголовного права. Несмотря на это, он имеет несколько коренных отличий от предшествующего законодательства. Основным механизмом становятся репрессии, а в приоритете — интересы трудящихся.

Преступление рассматривается как нарушение порядка общественных отношений, охраняемого уголовным правом. Оно определяется как опасное для общественных отношений действие или бездействие, вызывающее необходимость борьбы государственной власти с преступниками. Несмотря на то, что Руководящие начала выделяли стадии преступления, они не влияли на меру репрессии, которая определяется степенью опасности преступника. В задачу наказания входит охрана общественного порядка от преступника и превенция. Наказания выступают в виде приспособления преступника к общественному порядку, изоляции и в исключительных случаях — физического уничтожения. Однако наказание не должно было причинять бесполезных и лишних страданий преступнику.

В целом Руководящие начала стали основой для дальнейшего развития правовой доктрины и уголовного законодательства, а также направляли вектор правоприменительной деятельности новых судей.

В настоящее время сексуальные домогательства на рабочем месте стали значимой социальной проблемой, вследствие чего в уголовное законодательство многих стран были включены нормы, их запрещающие. В нашей стране, несмотря на изменение моральных стандартов разрешенных форм сексуального поведения, законодатель пока не реализовал требования Конвенции Совета Европы по предотвращению и борьбе с насилием в отношении женщин и насилием в семье (CETS № 210) (Стамбульской конвенции). Существующая система уголовно-правовых запретов не позволяет эффективно защищать личность от сексуальных домогательств, совершаемых в сфере трудовых отношений. К не запрещенным действующим уголовным законом разновидностям таких деяний автором отнесены склонение к действиям сексуального характера (связанное с использованием не служебной зависимости, а постоянных контактов в рамках трудовых отношений); физические контакты (прикосновения), не обусловленные характером или содержанием трудовой деятельности, при этом не образующие признаков действий сексуального характера и не причиняющие физической боли; вербальные или невербальные оскорбления сексуального характера; сексуальные приставания (преследование); иное психическое воздействие сексуального характера. Как показал проведенный анализ, у этих форм отклоняющегося поведения имеется достаточная общественная опасность, относительная распространенность для их криминализации. Минимальный вред от сексуальных домогательств на рабочем месте заключается в негативном воздействии на психику потерпевшего лица (как женщины, так и мужчины), степень такого воздействия вследствие долгосрочного характера трудовых отношений также становится достаточно значимой. В целях предотвращения избыточной криминализации и снижения риска необоснованного привлечения к уголовной ответственности предложено введение запрета с так называемой административной преюдицией, предполагающей наступление административной ответственности за сексуальные домогательства на рабочем месте, а уголовной — лишь за повторные действия лица, ранее подвергнутого административному наказанию.