В сентябре 2021 г. исполнится пять лет реформе третейского разбирательства в России. За этот период в данной сфере произошли кардинальные изменения, коснувшиеся как числа арбитражных учреждений, обладающих правом администрировать споры на территории России, так и распределения категорий арбитрабильных споров между постоянно действующими арбитражными учреждениями и арбитражами, созданными для разрешения конкретного спора (арбитражами ad hoc). В статье предпринята попытка проанализировать основные итоги реформы и оценить ее влияние на привлекательность России в качестве места арбитража. Автор приходит к выводу о том, что, несмотря на некоторые положительные последствия реформы (такие как уход с рынка «карманных» третейских судов, решение вопроса об арбитрабильности корпоративных споров, наделение государственных судов функциями по содействию и контролю за деятельностью третейских судов и др.) целый ряд проблем так  и остался нерешенным, а отношение к России как к месту арбитража практически не изменилось. Более того, нововведения, которые касаются порядка создания третейских судов и получения права на администрирование споров на территории России и распространяются в том числе на иностранные арбитражные учреждения, привели к попыткам обхода требований российского законодательства как сторонами споров, так и самими арбитражными институтами, не сумевшими получить соответствующее разрешение. Не менее важной проблемой, ставшей следствием реформы, является уход с рынка региональных третейских судов, пользовавшихся популярностью у мелкого и среднего бизнеса, зачастую не готового платить достаточно высокие арбитражные сборы, установленные крупными арбитражными центрами. Таким образом, большинство целей, поставленных идеологами реформы, так и не были достигнуты, что свидетельствует о необходимости дальнейшего совершенствования законодательства в данной сфере.

В российской юридической лексике широко используется термин «имущественные отношения», однако категория «имущество» в аспекте ее составных элементов, при отсутствии легального определения в Гражданском и Семейном кодексах РФ, раскрывается с разных научных позиций. Одной из внутренне образующих имущество частей, наряду с вещами и имущественными правами, в теории нередко называют долги, и отношения общей собственности супругов не являются исключением. Перспектива легализации долгов в качестве структурной части имущества супругов просматривается в проекте федерального закона № 835938-7, которым предлагается внести соответствующие дополнения в ст. 34 СК РФ, что обусловливает особый интерес к выявлению правовой природы общих долгов. Решение этой задачи определяет необходимость анализа действующего законодательства и научных публикаций, посвященных имущественным отношениям, вещному субъективному праву и его объектам. Исходя из того, что долги супругов представляют собой не исполненные ими гражданско-правовые обязанности, вытекающие из участия в отношениях с третьими лицами, недопустимо их слияние с семейноправовыми вещными отношениями собственности супругов. Долги не обладают качествами объектов вещного права собственности, которые совокупно формируют принадлежащее супругам и находящееся в режиме общности имущество, таким образом, его нельзя складывать из актива и пассива. В правовом регулировании отношений собственности можно лишь сопоставить выраженные в единых стоимостных единицах, с одной стороны, совокупность имущественных объектов, принадлежащих супругам на праве общей собственности, а с другой — объекты исполнения лежащих на них общих обязанностей относительно кредиторов. Для обозначения результата сопоставления целесообразно использовать понятие «имущественная состоятельность супругов», что позволяет оценить их имущественное положение на предмет участия в гражданском обороте, реального несения ими имущественной ответственности, а также обеспечения интересов кредиторов. В обоснование этих выводов приводятся развернутые аргументы.

Целью написания данной работы является систематизация основных механизмов соотношения субъектов конституционного права и отражение специфики каждого из указанных механизмов. Соотношение субъектов конституционного права представляет собой связь между субъектом и чем-то или кем-то ввиду его действий или состояний. Если правоотношения возникают только в пределах нормативно установленных правил поведения, взаимодействие также осуществляется различными субъектами во имя какой-либо единой общей цели, взаимоотношения просто представляют собой совершенно любые отношения между субъектами, соотношение же включает в себя все перечисленные явления, имея в виду еще различные способы жизни, возникновения правоотношений. Одним из разделов данного доктринального концепта выступает «механическая» составляющая — то, каким образом участники отношений соотносятся друг с другом, порой непосредственно не вступая в право-отношения, но оказывая взаимное влияние. Данная составляющая является важной как при определении конкретных действий отдельного субъекта, так и для построения общей систематики поведения субъектов, урегулированного правом. При этом необходимо обратить внимание на то, что в работе речь идет исключительно о механизмах соотношения субъектов конституционного права, которое далеко не всегда полностью соответствует нормам права и тем более не имеет никакого отношения к механизму правового регулирования. Следует также отметить, что рассмотрены только основные механизмы, по мнению автора, а логика изложения заключается в их рассмотрении с тем, чтобы данный теоретический конструкт ложился в основу правотворческой деятельности, когда учитываются реальные отношения в первую очередь и только потом те проектные идеи, при помощи которых эти отношения хотелось бы трансформировать.

Коррупция — одна из наиболее актуальных проблем и реальных угроз национальной безопасности каждого государства, включая Россию. Прокуратуре Российской Федерации принадлежит ключевое место в сфере борьбы с коррупцией. Одно из эффективных способов противодействия этому асоциальному явлению — профилактика. Автором предложено несвойственное законодательству о прокуратуре и прокурорской практике понятие «антикоррупционное воспитание» применительно к деятельности прокурорских работников, сформулировано его определение, раскрыты основные направления, формы и методы. Указаны две основные сферы данной прокурорской деятельности: 1) антикоррупционное воспитание самих прокурорских работников; 2) антикоррупционное воспитание (в том числе в рамках правового информирования населения) иных лиц. Исследовано их содержание, выявлены распространенные проблемы и предложены пути решения. Отдельно проанализированы особенности антикоррупционного воспитания в рамках системы профессиональной подготовки и повышения квалификации прокурорских кадров. Раскрыты роль и положительное значение правового просвещения и правового информирования как действенных инструментов антикоррупционного воспитания граждан. На основе анализа практики прокурорской деятельности отмечена востребованность активного антикоррупционного информирования населения, повышения антикоррупционного правосознания граждан (особенно молодежи). Раскрыта эффективность организации и проведения тематических лекций и иных встреч, конкурсов и прочих игровых форм взаимодействия, объединения усилий органов прокуратуры с институтами гражданского общества. Охарактеризован потенциал антикоррупционного информирования граждан с помощью интернет-ресурсов и достижений компьютерных технологий. Обращено внимание на целесообразность такой работы в рамках реализации специальных проектов документального кино и художественных фильмов о деятельности прокуратуры. Отмечена важность антикоррупционного воспитания посредством активного и целенаправленного взаимодействия со средствами массовой информации, в том числе в целях формирования у граждан убеждения о неотвратимости наказания за коррупционные преступления. Обоснован вывод, что прокурор, осуществляющий антикоррупционное воспитание, непременно сам должен соответствовать высоким моральным требованиям и отличаться безупречной репутацией.

В статье исследуется содержание предусмотренных законом признаков организованной преступной группы. Криминальная деятельность устойчивого объединения лиц представляет повышенную общественную опасность. Выявление таких фактов и их расследование сопряжено со значительными трудностями, в том числе по причине оценочного характера понятия «организованная группа». Поэтому его сущность анализируется не только на основе теоретических источников, но и в контексте судебной практики. Проведено сопоставление и обобщение признаков устойчивости, перечисленных в соответствующих постановлениях Пленума Верховного Суда РФ и в судебных решениях по конкретным уголовным делам. Правильное понимание признаков организованной группы необходимо для грамотной квалификации преступлений, совершенных ее членами, и успешного доказывания их вины. Автор резюмирует, что устойчивость соучастия имеет в своей основе два взаимодополняющих аспекта. Первый предусматривает тесную, относительно длительную взаимосвязь объединенных криминальными мотивацией и целями членов группы (что обеспечивает стабильность ее основного состава), а также признание рядовыми участниками обязательности решений своего лидера или руководящего ядра группы либо решений, совместно принятых группой. Второй аспект устойчивости предусматривает реализацию эффективной преступной деятельности путем заблаговременной разработки ее плана и четкого распределения ролевых функций между участниками группы, обеспечения согласованности их действий, осуществления иных мероприятий, необходимых для успешного достижения намеченных целей. В тех случаях, когда сговор членов группы произошел непосредственно перед совершением преступления либо он состоялся заранее, но отсутствовали их тесная взаимосвязь и тщательная совместная подготовка к нему, безусловно, это группа лиц по предварительному сговору ввиду недостаточной устойчивости такого объединения.

В статье рассматриваются методологические проблемы понимания способа совершения хищения в доктрине, правоприменении и современной науке уголовного права. Анализируются такие объективные признаки хищения, как завладение, изъятие, обращение, и их соотношение с иными признаками хищения. Автором обосновывается, что современное описание объективных признаков совершения хищения не соответствует реалиям хищения как деликта, посягающего на вещные и обязательственные отношения. Подробно рассматриваются ситуации квалификации действий, связанных с замещением собственника (владельца имущества) и причинением ущерба собственнику или иному владельцу безотносительно факта прямого изъятия или обращения похищаемого имущества (завладения им). Констатируется, что во избежание противоречий и фикций правоприменительная практика вынуждена толковать «изъятие чужого имущества» слишком широко и приравнивать этот признак к факту юридического замещения собственника (владельца) имущества. Показана противоречивость данной ситуации и фикционность правил квалификации имущественных преступлений. Автор приходит к выводу о необходимости корректировки законодательного описания способа действия при хищении, наполнения его элементами, которые бы максимально полно охватывали всевозможные ситуации и были бы универсальны. Это связывается с тем, что сегодня нельзя избрать и зафиксировать способ хищения, который бы характеризовал единое преступное посягательство на телесные и нетелесные материальные блага и отражал бы хищение как деяние, причиняющее ущерб собственнику. Ввиду того что механизм преступных посягательств на вещные и обязательственные отношения не однотипен и имеет свою специфику, отражение способа действия в имущественных преступлениях должно быть дифференцировано.

Статья посвящена фундаментальным вопросам современного правового регулирования, в частности его основаниям и пределам. Автор обосновывает позицию, согласно которой отсутствие определенных сущностных императивов права, позволяющих направлять и ограничивать функционирование публичных органов власти, иных субъектов, осложняет деятельность последних, допускает ее непоследовательность и стихийность, создает условия для восприятия права как своего рода «оформителя» экономических, политических и других отношений. Кроме того, по мнению автора, отсутствие единых концептуальных критериев при определении сущности права приводит к дисбалансу в общественных отношениях, к их турбулентности на всех уровнях (национальном, международном и др.) и в итоге пагубно отражается на жизнедеятельности и безопасности человека, общества и государства. Отмечается, что на современном этапе развития цивилизации именно экономика с ее интересами и принципами выступает «нервом», главным движущим механизмом в вопросе признания статутности субъекта-государства. С точки зрения автора, экономические интересы и отношения сегодня формируют мировую повестку, задают тон политическим, правовым отношениям, а нередко и прямо корректируют ценностные основы иных социальных регуляторов. Автор резюмирует, что в целом сложившаяся на международно-правовом пространстве ситуация, связанная с отсутствием общепризнанной доктрины правопонимания, а также с изменчивостью и противоречивостью взглядов в области прав и свобод человека, базирующихся на естественно-правовом подходе, дает возможность некоторым субъектам в процессе их политической деятельности произвольно толковать и навязывать те или иные решения и позиции, исходя из собственных ресурсов и потенциала, то есть позволяет узурпировать право, сделать его инструментом манипуляций и шантажа в области политики, экономики, культуры, экологии и т.д. с целью создания наиболее выгодных условий и получения ожидаемых результатов.

Таким образом, естественно-правовой подход к праву, с одной стороны, нуждается в переосмыслении, трансформации, с другой — в доработке либо в детальном анализе с целью его учета при построении оригинальной концепции правопонимания.

Статья посвящена отдельным положениям чистого учения о праве (нормативизма) Ганса Кельзена. На основе анализа правовых и доктринальных источников предпринята попытка поиска наиболее точного понятия статуса решений конституционного суда как судебного органа конституционного контроля; предпринята попытка также рассмотреть логику Ганса Кельзена, его опыт работы. Хотя в отдельных случаях в рассмотренных работах Ганс Кельзен не дает прямого ответа на обозначенной проблематике. Автором изучены труды Ганса Кельзена, в частности «Частое учение о праве, справедливость и естественное право» (1987). Здесь речь идет о разделе 5 «Динамический аспект права». Раздел был включен в качестве приложения ко второму изданию Чистого учения о праве… «Судебная гарантия конституции (конституционная юстиция)» (2007). И ряд его зарубежных изданий.

Выявление теоретических основ для четкого определения границы между нормотворчеством и правоприменением является одной из важнейших проблем права. Особый интерес вызывает положение органов конституционного контроля. Статус конституционного суда как судебного органа конституционного контроля предполагает общеобязательность его актов на всей территории государства. Внимания заслуживает вопрос о юридической природе этих решений, который в российской науке изначально относился к числу дискуссионных. Многолетние споры, однако, не дали положительных результатов, не выявили фундаментальных основ, опираясь на которые можно было бы развивать учение о гарантиях конституции. Так, решения конституционного суда приравниваются и к правоприменительным актам, и к источникам права, существующим в форме прецедента или даже в форме особого нормативного акта.

Ограничение прав и свобод объективно неизбежно. Однако критерии принятия соответствующих решений на уровне федерального законодательства, хотя и установленные в норме ст. 55 Конституции Российской Федерации, весьма разнородны и требуют различных технологий и границ. Среди них в наиболее тонкой настройке нуждаются такие основания, как интересы защиты нравственности и здоровья. Обстоятельства пандемии коронавирусной инфекции это подтвердили, явившись предпосылками для введения пакета ограничений и запретов — наряду с позитивными мерами поддержки граждан в сложной жизненной ситуации. Значительная часть охранительных мер имеет в своей основе явное оправдание. Однако часть из них, как федерального, так и особенно регионального уровня, включая правоприменительную практику, подвергается справедливой критике в юридической доктрине, политологии и социологии. Наибольшее сосредоточение критики должно быть направлено на ограничения и запреты для пожилых людей. По сути, требования жесткой самоизоляции привели к появлению нового вида дискриминируемых меньшинств. Притом что результаты социологических исследований свидетельствуют о нежелательности, вредности (пусть и относительной) избыточного патерналистского подхода к проблемам пожилых людей, который снижает их потенциал сопротивления возрасту. Ориентация на самооценку своих сил и добровольное осознанное самоограничение более соответствует особенностям и смыслам «серебряного возраста» (в этом плане более преуспели основные религиозные конфессии). Государству необходимо на основе полученного опыта и общественного запроса скорректировать нормативистику своих действий в чрезвычайных ситуациях относительно населения в целом и отдельных его групп.

Статья посвящена трансформации информационной прозрачности российских эмитентов ценных бумаг после введения иностранными государствами и международными организациями санкций в отношении значительного числа российских компаний. В ответ на внешнеполитическое давление российское государство вполне закономерно предприняло ряд шагов по защите пострадавших от санкций отечественных компаний, в том числе предоставив значительные послабления в области раскрытия и представления ими информации. Автор исследует вопрос о том, каким категориям компаний и в отношении какой информации предоставлены права по ее раскрытию/представлению в ограниченном объеме, рассматривает условия реализации данного права. Необходимо подчеркнуть, что любое изменение в вышеуказанной сфере, направленное на снижение доступности информации о деятельности компаний для общественности и участников рынка, может в перспективе негативно сказаться на развитии российской экономики в целом, поэтому особенно важно уделять внимание происходящим в этой сфере законодательным изменениям и правоприменительной практике. Автором было проведено исследование источников информации о публичных компаниях, которые стали раскрывать и представлять информацию в ограниченном объеме. Были выявлены наиболее интересные примеры того, как общества стали злоупотреблять предоставленными им правами.

Учитывая, что санкции затрагивают существенные секторы российской экономики (в том числе финансовую, энергетическую, оборонную, горно-металлургическую отрасли), широкое распространение ненадлежащей практики в сфере представления и раскрытия информации может отрицательно сказаться на стоимости ценных бумаг инвесторов, оказавшихся в ситуации информационного вакуума в отношении деятельности эмитентов. В целях сохранения доверия между участниками рынка автор предлагает предоставить возможность инвесторам прибегнуть к такому способу защиты своих интересов, как право требовать выкупа принадлежащих им ценных бумаг тех эмитентов, которые радикальным образом ограничат доступ к информации о своей деятельности.

Российскую Федерацию населяет около 150 тысяч разновидностей животных, эта цифра составляет около 9 % мировой фауны, что, руководствуясь логикой утилитарно-хозяйственно-правового подхода, называемого рациональным использованием природных ресурсов, именуют совокупностью живых организмов всех видов диких животных, постоянно или временно населяющих территорию Российской Федерации и находящихся в состоянии естественной свободы, а также относящихся к природным ресурсам континентального шельфа и исключительной экономической зоны России, являющихся только частью предмета формирующейся комплексной отрасли фаунистического права, вместе с дикими животными в неволе, служебными животными, домашними животными, сельскохозяйственными животными, живыми организмами, полученными в результате использования технологий генной инженерии. Высшие млекопитающие являются чувствующими существами, то есть способны испытывать страдания, боль, эмоции, а развитие интеллекта подтверждается решением сложнейших естественно-природных задач и головоломок, что позволяет считать их личностями нечеловеческой природы и нечеловеческого происхождения, в связи с чем некорректно ассоциировать часть объектов животного мира, относящихся к высшим млекопитающим, с объектами права собственности, то есть вещами. Промысловая, любительская и спортивная охота — это разновидности охоты в России, осуществляемые путем отлова или отстрела, выраженного в умерщвлении охотничьих ресурсов, то есть объектов животного мира, которые можно использовать для охоты. Охота в отечественном законодательстве представляет собой форму досуга, рекреации и хозяйственной деятельности, игнорирующую естественные права высших животных, в том числе право на жизнь. Характерной чертой Закона «Об ответственном обращении с животными» является то, что его нормы и принципы обращения с животными не распространяются на объекты животного мира, морских и водных млекопитающих, животных, отнесенных к охотничьим ресурсам, сельскохозяйственным животным, живым организмам, созданным в результате осуществления генно-инженерной деятельности, что существенно снижает его гуманистическую значимость.

В погоне за семейным счастьем супружеские пары, столкнувшись с семейным бесплодием, зачастую обращаются к суррогатным матерям — либо напрямую, либо через посредников. Столкнувшись на практике с большим количеством негативных факторов со стороны участников этого процесса, автор приходит к выводу о необходимости в рамках пилотного государственного эксперимента на базе определенной медицинской организации создать площадку для эффективной реализации программы суррогатного материнства под государственным контролем и с использованием новых (экспериментальных) правовых механизмов. Использование частноправовых средств направлено на создание комфортных и безопасных условий для реализации программы суррогатного материнства. Введение специальных кредитных условий (новых видов кредитов, выдаваемых на особых условиях, с дополнительными гарантиями), с возможностью досрочного погашения за счет материнского (семейного) капитала позволит стабилизировать финансовую сторону и обезопасить потенциальных родителей.

Цели и задачи исследования состоят в освещении проблемных вопросов, связанных с реализацией программы суррогатного материнства, а также в моделировании экспериментальной площадки, которая позволит создать благоприятный правовой климат открытости и безопасности для потенциальных родителей, суррогатных матерей и медицинских организаций. В статье также проанализированы преимущества участников этой площадки.

Методы исследования: анализ, синтез, моделирование, сравнительно-правовой, системного анализа, а также дедуктивный и индуктивный методы.

Результатом проведенного исследования является аргументированный вывод автора о том, что реализация эксперимента по государственному регулированию программы суррогатного материнства в России не только позволит создать благоприятные правовые условия, направленные на эффективную реализацию программы суррогатного материнства, но и решит ряд важных социальных, в том числе демографических, задач.

В статье рассматривается вторая попытка, предпринятая Верховным Судом РФ, в части введения в российское уголовное и уголовно-процессуальное законодательство понятия уголовного проступка, исследуются цели его введения. Результатами исследования стали выводы о том, что введение уголовного проступка в контексте, определяемом разработчиком законопроекта № 1112019-7, повлечет необходимость пересмотра некоторых подходов в российском праве: правовой природы преступления, соотношения уголовного проступка с малозначительным деянием и административным правонарушением, составами преступления с административной преюдицией, принципа справедливости. На наш взгляд, достижение процессуальной экономии, уменьшение нагрузки на судей и защита прав потерпевших можно и без введения уголовного проступка в понимании разработчика законопроекта в рамках существующего уголовного и уголовно-процессуального механизмов, связанных с освобождением от уголовной ответственности и расширением нереабилитирующих оснований прекращения уголовного дела или уголовного преследования, используя уже сложившуюся категоризацию преступлений — в отношении преступлений небольшой и средней тяжести. В части расширения оснований прекращения уголовного  дела или уголовного преследования полагаем уместным использовать опыт германского законодателя, который предусматривает возможность прекращения уголовного преследования по мотивам целесообразности при выполнении обвиняемым возложенных на него разнообразных обязанностей и предписаний. В германском уголовно-процессуальном праве прекращение уголовного преследования по мотивам целесообразности при возложении на обвиняемого обязанностей или предписаний является правом соответствующих должностных лиц и органов, а не их обязанностью, поскольку фактически речь идет об альтернативах уголовному преследованию, позволяющих прекращать его на определенном этапе в том случае, когда для уголовного преследования имеются все правовые основания.

В статье альтернативные способы разрешения споров рассматриваются в качестве меры снижения нагрузки на суды. На данный момент в России вопрос необходимости снижения нагрузки на суды стоит довольно остро. По мнению членов Европейской комиссии по эффективности правосудия, большая нагрузка на суды серьезно влияет на качество правосудия и сроки рассмотрения дел. Следует отметить, что с данной проблемой сталкиваются все судебные системы мира, однако статистика Европейской комиссии по эффективности правосудия показывает, что в странах ЕС за последние несколько лет нагрузка на суды и судей существенно снизилась.

Авторы резюмируют, что зарубежная практика судопроизводства успешно апробировала рабочие инструменты снижения нагрузки на суды, которые вполне может заимствовать российская судебная система. Однако данные инструменты требуют постепенного развития и проработки с учетом всех российских правовых реалий. Резкий переход на альтернативное разрешение споров может негативно сказаться на качестве рассмотрения споров в России, так как если законодатель ограничит возможность граждан рассматривать споры в судах (например, с помощью повышения судебных пошлин), но при этом альтернативные способы разрешения споров останутся на низком уровне правового и социального развития (недоверие граждан, слабая проработка на законодательном уровне и др.), то граждане и вовсе потеряют площадку для законного разрешения споров. Вполне возможно, что мы вернемся к криминальному опыту экономики 1990-х гг.