В исследовании рассмотрена проблема принципов гражданского права с концептуальных позиций автора о принципах-методах гражданского права и их аксиологии, а также в связи с современными изменениями социально-экономического и правового характера. Целью исследования стало установление аксиологического значения принципов гражданского права в современных условиях, в том числе с учетом экономико-правовых преобразований, связанных с пандемией коронавируса и цифровизацией общества. Методологическую основу исследования составили общенаучные и частнонаучные методы познания. Среди них большая роль отведена историко-правовому и сравнительно-правовому методу. Кроме того, активно анализировалась отечественная судебная практика с позиции поставленных в работе проблем. Автором обосновано выделение самостоятельной категории «аксиология принципов гражданского права», предложены ее характерные черты. Была раскрыта аксиология принципов в теоретическом и практическом аспекте. Сделан вывод о том, что аксиологическое значение принципов права является константным и устойчивым, не зависит от исторических или социально-экономических условий. В самых разных ситуациях, в том числе в период пандемии коронавируса или широкой цифровизации общества, принципы гражданского права сохраняют свою ценность и способны решать конкретные теоретические и практические задачи. Существенная роль при этом будет принадлежать педагогической функции принципов. По мнению автора, именно педагогическая функция права в настоящий момент реализуется в меньшей степени, чем остальные. Студентам, а затем и будущим юристам, далеко не всегда удается осуществлять толкование норм законодательства в контексте действия принципов гражданского права, основного смысла законодательства.

Статья посвящена проблемам применения такой меры обеспечения по делам об административных правонарушениях, как осмотр. Автор исследует сущность и потенциал осмотра как процессуального средства фиксации и документирования доказательств в рамках производства по делам об административных правонарушениях. Действующее административно-процессуальное законодательство предусматривает два вида осмотров: осмотр места совершения административного правонарушения (ст. 28.1.1 КоАП РФ) и осмотр принадлежащих юридическому лицу или индивидуальному предпринимателю помещений, территорий и находящихся на них объектов (ст. 27.8 КоАП РФ). При этом в законе четко не определено содержание этих процессуальных действий, их процессуальные цели и основания применения. Кроме того, правовое регулирование проведения осмотра как процессуального действия в рамках дела об административном правонарушении оставляет открытым вопрос и обо всех возможных объектах такого осмотра. Особенности правового регулирования осмотра на сегодняшний день не позволяют применять соответствующую меру во всех необходимых случаях, либо ее применение несет в себе высокие риски признания полученных результатов при рассмотрении дела недопустимыми доказательствами. В качестве решения изложенных проблем предлагается закрепить в административном законодательстве единое унифицированное понятие — процессуальный осмотр. Развивая данное предложение, автор формулирует дефиницию процессуального осмотра, разрабатывает общие процессуальные требования к его проведению. Кроме того, в статье обосновывается тезис о необходимости специального правового регулирования и закрепления специальных процессуальных требований к проведению процессуального осмотра веб-страниц (страниц в информационно-телекоммуникационных сетях, в том числе в сети Интернет).

В статье рассмотрен циклический процесс чередования периодов централизации и децентрализации в государственном управлении СССР и постсоветской России. На основе системно-информационного осмысления государственного управления определены причины этого явления, которые связаны с наличием определенных достоинств и недостатков как в централизации, так и в децентрализации управления. Показано, что реализация того или иного варианта управления определяется его наибольшей востребованностью в конкретной экономической и социальной ситуации. При этом для обеспечения эффективности и устойчивости системы государственного управления, как правило, целесообразно одновременное использование нескольких управленческих вариантов: централизации, частичной децентрализации, самоуправления. Так как централизованные модели связаны с реализацией кибернетических, а самоуправление — синергетических подходов, анализируются сущность кибернетических и синергетических систем управления, их сходство и различия, механизмы их функционирования, особенности присущих им каналов обратной системной связи. Рассматриваются перспективы синергетических подходов в государственно-управленческой деятельности. Автор отмечает, что в отличие от кибернетических моделей управления, которые более эффективны в крупных территориальных и производственных структурах, синергетические системы дают ощутимое преимущество для небольших объектов. Серьезным вопросом при интеграции этих двух моделей управленческой деятельности представляется необходимость оптимального сочетания соответствующих информационных ресурсов. В статье показано, что одним из решений проблемы является развитие единой системы публичной власти в Российской Федерации, так как она способна во многом обеспечить интеграцию кибернетических и синергетических подходов в государственном управлении.

В статье исследуется влияние общественно-экономической формации на преступность. Автор приходит к выводу о том, что в основе детерминизма существующих экономических, социальных и нормативно-правовых причин коррупционной преступности лежит неэффективная общественно-экономическая формация. Автор отмечает, что неэффективная форма государственного управления, а также вид общественно-экономической формации не способны устранить причины коррупции, так как данная формация вовсе не предполагает устранения данных причин, а, наоборот, способствует их существованию и развитию. Это связано с тем, что форма государственного управления ограничивает возможность применения и реализации иной, более эффективной формы государственного управления и общественно-экономической формации.
Коррупция как явление существует в такой общественно-экономической формации, в которой слабо организованы или отсутствуют социально полезные принципы, ориентиры и установки. Применение эффективных мер борьбы с коррупционной преступностью не представляется возможным в той общественно-экономической формации, в которой существуют или идеализируются основные пороки социума: эгоизм, алчность, корысть, жажда власти, чрезмерная эксплуатация личности и т.п. Коррупционная модель поведения становится нормой в ситуации, при которой государственная власть и государственная экономика имеют зависимость от частных капиталов и инвесторов.
Автор приходит к выводу о том, что применение комбинированных форм государственного управления является эффективным и целесообразным. Эффективное применение комбинированных форм государственного управления способно устранить основную совокупность причин, обстоятельств и условий, которые способствуют возникновению, росту и развитию в стране как коррупционной деятельности, так и преступности в целом.
Комбинированная форма государственного управления предполагает единообразное участие общества, субъектов предпринимательской деятельности и власти в реализации социально-экономической политики, которая имеет единые социально полезные цели, основанные на социально полезных установках и ориентирах.

Автором выводится, определяется и рассматривается понятие права устойчивого развития. Отмечается формирование права устойчивого развития как системы норм, регулирующих комплексные общественные отношения, возникающие по поводу устойчивого развития (отношения устойчивого развития). Право устойчивого развития, регулируя составляющие его предмет общественные отношения устойчивого развития: экологические, социальные и корпоративные отношения, опосредующие развитие общества, обеспечивающие удовлетворение потребностей нынешнего поколения и не подрывающие возможности удовлетворения потребностей будущих поколений, уже сейчас приобретает свои очертания. Обозначенные отношения регулируются и массивом норм негосударственного воздействия, опосредующих так называемые ESG-стандарты. Рассматривается и специальная методология, особые способы правового воздействия на регулируемые общественные отношения, характерные для права устойчивого развития: стандартизация и определение соответствия (сопоставительная методология). Отдельное внимание уделяется трансформации права устойчивого развития и ESG-повестки в условиях санкционных ограничений. Формулируется вывод о том, что рассмотрение проблематики устойчивого развития и правового регулирования отношений устойчивого развития в современных условиях целесообразно осуществлять с учетом дифференцированных подходов к оценке, продвижению устойчивости в различных областях общественных отношений. Регулирование общественных отношений в условиях санкционных ограничений необходимо выстраивать с максимальным учетом действия инструментов устойчивого экономического развития (оценка соответствия ESG-стандартам, раскрытие финансовой и нефинансовой информации, внедрение антикризисных практик корпоративной социальной ответственности, обеспечение баланса прав и свобод граждан при принятии и осуществлении санкционных ограничений и т.д.).

Статья посвящена не проблемам методологического инструментария в традиционном смысле этого слова. Трудно, а может быть, даже невозможно найти в интеллектуальной истории человечества мыслителя, который в той или иной степени не касался бы права и государства, других политико-правовых институтов. Каждый из них руководствовался своей собственной методологией. Допускаем, что это могло происходить на уровне подсознания. Акцент в данной статье сделан не на том, какие методы использовались при изучении сущности политических и правовых институтов, а на совершенно других аспектах. Конкретно — на методологической составляющей (потенциале) истории политических и правовых учений. Особенность данной науки и учебной дисциплины заключается в том, что она накопила колоссальный опыт осмысления государственного и правового строительства в мировом масштабе, а не только применительно к отдельной стране или континенту. Основа любой цивилизации, страны и государства — экономика и идеология.
Цель статьи — обратить внимание именно на методологический потенциал (возможности) истории политических и правовых учений. В этой отрасли научного знания мы можем найти не только теоретические модели, представляющие интерес для науки. Самое главное состоит в том, что история государственного строительства наглядно показывает результаты внедрения теоретических конструкций в реальные социальные практики. Иными словами, методология интерпретируется в статье не под когнитивным углом зрения, а несколько шире, в тесной связке «доктрина — практика».

В статье излагаются дискуссионные вопросы рациональности как общефилософской категории и как юридического понятия. Автор аргументирует происходящий в философии и науке переход от классической рациональности к постклассической. Классическая рациональность основывается на презумпции познаваемости мира и возможности его преобразования в соответствии с разумными целями прогрессивного развития человечества. Однако XX век продемонстрировал ограниченность возможностей человеческого разума, непредсказуемость последствий применения научной рациональности. Отсюда вытекает парадокс классической рациональности: ее рост, связанный с развитием техники и технологий (или проявляющийся в нем), оборачивается повышением риска во всех сферах жизни.
Постклассическая (постнеклассическая, по терминологии В. С. Стёпина) рациональность не только постулирует ограниченность наших знаний о непрозрачном, стохастическом мире, в котором царит неопределенность, но и предполагает включенность человека, социализированного в соответствующей культуре, в процесс познания (шире — восприятия, номинации, классификации и категоризации мира, его освоения), его контекстуальность, как историческую, так и ценностную, социокультурную. Наиболее развитым и проработанным на сегодняшний день вариантом постклассической рациональности является коммуникативная, не лишенная, впрочем, проблемных вопросов.
Постклассическая рациональность права является, по мысли автора, диалогической и включает трансцендентный аспект — обеспечение нормального воспроизводства человечества и имманентный — легитимность принимаемых норм права, в том числе в процессе их воспроизводства. Постклассическая рациональность конструирования норм права выражается в борьбе основных социальных групп за право определять значимость (юридическую в том числе) тех или иных социальных проблем. Рациональность реализации норм права проблематизируется парадоксом «следования правилу» Л. Витгенштейна, которое никогда не содержит всей полноты предписаний его (правила) реализации. Решение этих и других проблем рациональности права видится не в отказе от данной категории и принципа права, а в переосмыслении классической рациональности права в постклассическую.

Развитие современных общественных отношений приводит к возникновению новых субъектов конституционного права, так как содержание взаимных связей между ними все больше и больше переходит в цифровое пространство, где формируются обновленные конституционные ценности. Действующее правовое регулирование гораздо более консервативно и не может своевременно реагировать на стремительно развивающиеся отношения в данной сфере. Косвенным подтверждением этому служит рост популярности программного регулирования, когда государство пытается оказать воздействие или хотя бы предугадать будущее через проекты, планы, комплексы задуманных мероприятий и т.д. В этой связи предлагаются теоретические подходы для оптимизации классического правового регулирования. Основная цель статьи — применение авторской теории соотношений субъектов конституционного права для оценки общественных отношений на предмет констатации появления все новых субъектов и условий для оказания ими друг на друга воздействия. Целесообразность данной деятельности обусловлена стремлением к последующим предложениям теоретического характера с целью развития системы нормативного правового регулирования. Перечень задач работы обусловлен сферами общественных отношений, выборочно рассмотренными в статье, такими как высокотехнологичная медицина, интернет-пространство, система образования и воспитания молодежи, обеспечение и защита прав человека в избирательном процессе и т.д. Безусловно, данный перечень не может быть исчерпывающим. Анализу подверглись явления, урегулированные правом, имеющие место в зарубежных государствах и международной практической деятельности транснациональных корпораций, что свидетельствует об использовании сравнительно-правового метода. Ключевым результатом проделанной работы является предложение пересмотра устоявшихся правил анализа и систематизации общественных отношений, реализуемых в цифровом пространстве или иным образом связанных с ним. На это же должно переориентироваться и нормативное правовое регулирование.

Развитие цифровых технологий привело к активному внедрению в правовую систему новых форм выражения юридических документов. QR-код и штрих-код за несколько десятилетий существования проявили свою уникальность и универсальность, равно как и удобство в отдельных сферах правоприменительной практики.
В условиях пандемии коронавируса государства были вынуждены ограничивать естественные права граждан в целях сдерживания распространения заболевания и ускорили внедрение QR-кодов в обыденную жизнь для контроля соблюдения установленных мер и удостоверения факта вакцинирования, реализовав фактически социально-правовой эксперимент. Индуктивный метод исследования с анализом законопроекта о внедрении QR-кодов позволил выявить недостаточную теоретическую разработанность механизма внедрения цифровых новаций в правовую жизнь, что породило социальное напряжение и проявило проблемы обеспечения законности соответствующего механизма правового регулирования. Теоретико-правовой анализ с учетом практики использования в правовой жизни QR-кода в 2021 г. как инновации продемонстрировал необходимость, с одной стороны, укрепления фундаментальных основ правовой теории, а с другой — обеспечения целесообразности, конкретизации и обоснованности внедрения не столько QR-кода как новации в праве, сколько ограничительных мер как способа правового регулирования.
Безусловной остается проблема правовой и цифровой грамотности населения. Непонимание гражданами особенностей процесса использования QR-кодов на практике зачастую порождает и провоцирует повышенную конфликтность, что в современных условиях развивающегося цифрового общества и общедоступного информационного пространства способствует искусственному формированию агрессивного поля, которое в конечном итоге негативно влияет на правопорядок и соблюдение законности.

В статье обсуждаются проблемы внедрения технически емких решений в целях регулирования общественных отношений на примере применения технологии QR-кода в период пандемии новой коронавирусной инфекции. Использование данной технологии стало причиной нарастания конфликтного потенциала в российском обществе, протестных акций, повышенной петиционной активности, обращений к судебной процедуре разрешения конфликта, что позволяет вновь открыть для дискуссии вопросы о легитимности принимаемых мер правового характера, их пропорциональности и соразмерности специфике общественной проблемы. В рамках статьи проблема внедрения технологии QR-кодирования как триггер общественной напряженности рассматривается в контексте проблем доверия в рамках коммуникации между регулятором и общественностью; социального неравенства и социального исключения; распределения силовых полномочий в социальной системе; распределения компетенций между органами государственного и общественного управления. Анализ данных аспектов общественных отношений позволил выявить ряд неучтенных дефектов в механизме внедрения наукоемкой технологии. В частности, показано, что в условиях кризиса доверия в коммуникации между государственными органами, социальными институтами и населением внедрение технически емких решений становится фактором дискредитации крупных направлений государственной политики. В рассматриваемом случае компрометируются цели вакцинации как защиты населения от эпидемической угрозы. Использование наукоемких технологий проблематизирует вопрос о локализации принудительной власти и силовых ресурсов, которые нормативно являются государственной монополией, а также вносит вклад в процессы формирования новых социальных расколов и появления дискриминируемых групп. Наконец, применение QR-кодов ставит вопрос о целостности правового пространства государственной системы и требует решений в области разграничения властных полномочий между органами государственной власти. Неучтенные проблемные моменты являются решающими факторами, которые способствуют принятию общественностью новых методов регулирования, что сохраняет актуальность проблемы поиска необходимых правовых регуляторов.

Статья посвящена правовым аспектам вопросов медицинской (врачебной) ошибки, возникающих в медицинской деятельности. Цель работы — проведение юридического анализа медицинской (врачебной) ошибки и наступившего в связи с этим ятрогенного вреда, а также формулирование на основе данного анализа авторских дефиниций исследуемых понятий, таких как: медицинская (врачебная) ошибка, ятрогенный вред, деликтные обязательства в медицинской сфере.
Правовой анализ проблематики исследуемого вопроса проведен с опорой на действующие нормативные правовые акты в указанной сфере, а также материалы судебной практики. Отдельно в рамках статьи приведен показательный анализ конкретного судебного дела, судебным представителем по которому являлся автор данного научного исследования и в рамках которого нашли свое выражение ряд проблемных моментов, с которыми сталкиваются суды при рассмотрении указанной категории дел. Проблемные аспекты, выявленные автором на примере указанного судебного дела, представляют собой квинтэссенцию существующего подхода судебной практики в рамках всей совокупности дел, возникающих из причинения вреда жизни и здоровью человека в результате ятрогений.
В заключение статьи сделан вывод о том, что так называемые медицинские (врачебные) дела требуют особого подхода при рассмотрении и разрешении судом с учетом обстоятельств, обозначенных в содержании приведенной работы. Более эффективное их рассмотрение и принятие по ним объективных, справедливых судебных решений возможно посредством реализации мер законодательного свойства, то есть введения специального «медицинского» состава преступления в нормы Уголовного кодекса РФ и специального деликта в сфере причинения вреда жизни и здоровью человека посредством ятрогений в нормы части II Гражданского кодекса РФ.

На основе анализа нормативных правовых актов выявляются понятие и особенности проведения административного расследования, предусмотренного как военным, так и административным законодательством. Анализируются основания, цели и порядок проведения административного расследования. Акцентируется внимание на том, что в сфере военно-служебных отношений административное расследование проводится в отношении подчиненных военнослужащих, в то время как административное законодательство предписывает проведение административного расследования в отношении физических лиц и организаций, организационно не подчиненных войскам национальной гвардии. Указываются ошибки, влияющие на признание судом процессуального порядка проведения проверки, а также административного расследования незаконным или необоснованным. Речь идет о том, что в административном расследовании (разбирательстве) участвует юридическое (правовое) подразделение. При этом административное законодательство по-иному рассматривает данную процедуру. Упоминается, что если уровень компетенции в воинской части оценивает командир (начальник), то компетенцию должностных лиц оценивает суд, который уполномочен либо утвердить принятое решение, либо его отменить. Обосновывается, что инициатором административного расследования выступает соответствующий командир (начальник), назначающий такое расследование самостоятельно либо на основании письменного рапорта военнослужащего, уведомления медицинской организации, сообщения правоохранительных органов, уведомления (сообщения, заявления) иных лиц, в том числе родственников пострадавшего военнослужащего. Поводом для проведения административного расследования выступает определение о проведении административного расследования, вынесенное на основании решения должностного лица. Смешение двух форм проверок на практике приводит к неправильному применению нормативных правовых актов, что порождает путаницу. Отсюда следует, что административное расследование в сфере военно-служебных отношений необходимо назвать по-иному, удалив из оборота термин «административное расследование».

Исследователи международно-правовой действительности продолжают изучать теоретические достижения проф. Рейна Мюллерсона. Недавно опубликованная монография издательством Austin Macauley Publishers Ltd «Жизнь в интересные времена: проклятие или возможность? Воспоминания юриста-международника — участника и наблюдателя» подводит итог плодотворной работе этого известного юриста-международника, передает его опыт следующим поколениям теоретиков и практиков. Опыт, который не только содержит международно-правовую квалификацию сложных концепций современной жизни, но и объединяет их в целостную систему. Написанная на базе большого количества доктринальных источников, книга является, по словам самого автора, отражением субъективного реализма, авторского понимания философии международного права. Оперируя такими инструментами современного исследователя международных отношений, как либерализм и демократизация, глобализация и регионализация, связывая теорию, построенную в советской научной парадигме, с практикой, апробированной в структурах ООН, автор вывел международное право на более высокий уровень понимания как сложную систему регуляторов межгосударственного поведения. Нейтральные и неполитизированные взгляды проф. Мюллерсона на большинство современных международных проблем, а также его богатый опыт применения правовых норм на практике должны быть оценены нынешним и будущими поколениями исследователей, заинтересованных в построении нового мира — свободного от войн и конфронтаций.

Статья посвящена вопросам формирования понятийного аппарата российского судоустройства как самостоятельной отрасли права, имеющей свой специфический предмет и метод регулирования. Действующее российское судоустройственное законодательство есть совокупность нормативных актов, регулирующих организацию различных видов судов, образующих судебную систему Российской Федерации (Конституционного Суда РФ и конституционных (уставных) судов субъектов РФ, судов общей юрисдикции и арбитражных судов). Отдельный блок судоустройственных законов составляют нормативные акты о правовом положении судей, присяжных и арбитражных заседателей, а также об органах судейского сообщества и органах обеспечения деятельности суда. Все законы содержат определенный категориальный аппарат, который зачастую называют понятийным аппаратом. Авторы обращают внимание на то, что, несмотря на большую значимость, терминологическое единство в сфере судоустройства фактически отсутствует. Многие доктринальные определения не находят своей легальной поддержки, а потому получают различные толкования и смыслы, что в развитой правовой системе недопустимо. Помимо анализа понятийного аппарата, авторы также формулируют вывод о необходимости принятия единого судоустройственного кодекса, который решил бы многие проблемы юридической науки и практики.
Исследование вопросов понятийного аппарата российского судоустройства позволяет резюмировать, что, во-первых, базовые и производные дефиниции судоустройства практически отсутствуют в текстах нормативных правовых актов; во-вторых, одни и те же термины употребляются в разных значениях; в-третьих, не разработан четкий категориальный аппарат, который необходим для любой отрасли права; в-четвертых, необходимо принятие единого судоустройственного кодекса.