Общее имущество как правовая категория российского права играет важную роль в вещных отношениях с участием множества лиц — собственников (гражданско-правового сообщества). В статье исследуются положения российского гражданского законодательства об общем имуществе, в частности собственников недвижимых вещей, принятые в целях реализации Концепции развития гражданского законодательства 2009 года. Кроме того, затрагиваются вопросы общего имущества членов инвестиционного товарищества, крестьянского (фермерского) хозяйства и иных корпоративных объединений. Анализируется понятие «общее имущество» на современном этапе, выделяются характеризующие его признаки. Отдельное внимание уделяется вопросу смешанной природы права собственности на общее имущество. Раскрываются правомочия собственников в отношении общего имущества, включающие в себя имущественные, управленческие и информационные права. Доказывается усеченная возможность реализации классической триады правомочий собственника (владения, пользования и распоряжения) применительно к рассматриваемому имуществу. Исследуются порядок реализации правомочий собственника общего имущества, распоряжения объектами из состава общего имущества (включая их передачу и отчуждение третьим лицам), а также последствия нарушения прав и законных интересов лиц, возникающие в результате заключения сделок с общим имуществом. В заключение формулируется авторское понятие общего имущества через его принадлежность к гражданско-правовому сообществу — коллективному собственнику. Предлагаются подходы к правовой оценке содержания правомочия собственника, возможные сферы применения рассматриваемой категории и функциональной пригодности общего имущества.

Автор обращается к исходным политико-правовым сущностям, на которых устроен семейно-правовой институт происхождения ребенка. Их актуализация важна для снижения неоправданно высокого уровня спорности между доктринальным и законодательным ви́дением этого института, а также для преодоления тех теоретических неточностей, которые накопились в научном описании проблемы происхождения ребенка. Авторский подход к ее научному описанию построен исключительно на семейно-правовом срезе проблемы. Итоговые выводы отражают научные взгляды автора на поставленную проблему и состоят в следующем. Юридический смысл норм о происхождении ребенка однозначно отражает приоритеты кровнобиологического происхождения. Семейное законодательство не ориентировано на классификацию происхождения на виды. Оно лишь может предусмотреть отдельные исключения на стадии признания лица родителем. Возможности репродуктивной медицины сами по себе не способны изменить законодательное и доктринальное ви́дение того, как должен быть устроен институт происхождения ребенка. Исторически он имеет четко обозначенные законом границы — от акта деторождения до акта родительского признания по закону. Эти границы задают семейно-правовой смысл нормам о происхождении ребенка. На уровне должного они устанавливают то, от чего зависит жизнь ребенка после его рождения. Несогласованность текущих семейно-правовых дискурсов, описывающих процедуры технологического зачатия, с этой максимой дала основания для необоснованных выводов о том, что в зависимости от обстоятельств зачатия происхождение может быть разным. Противостоять этим заблуждениям способна теоретически обустроенная и цельная семейно-правовая концепция происхождения ребенка.

Статья посвящена актуальным проблемам правового регулирования труда фармацевтических работников как на уровне международных правовых актов Евразийского экономического союза (ЕАЭС), так и на уровне национального законодательства государств-членов. Этими проблемами являются отсутствие единого комплексного подхода к регламентации труда фармацевтических работников в международно-правовых актах и ее фрагментация. Всё это приводит к снижению эффективности правового регулирования данных категорий субъектов трудового права. Ситуация порождает наличие двух диалектически взаимосвязанных тенденций на уровне ЕАЭС: с одной стороны, в международно-правовых актах о рынке лекарств этой организации присутствуют нормы, которые регулируют труд фармацевтических работников, но, с другой стороны, данные нормы не охватывают все аспекты трудовой деятельности фармацевтических работников. Решение этой проблемы видится в изменении международных правовых актов ЕАЭС о рынке лекарств посредством включения в них норм о труде фармацевтических работников, рассматриваемых в единой системе и в тесной взаимосвязи с фармацевтической деятельностью. Подобное возможно посредством анализа, а в дальнейшем и использования позитивного правового опыта по вопросам труда фармацевтических работников в странах ЕАЭС для разработки отдельных разделов международных правовых актов ЕАЭС в сфере регламентации рынка лекарственных средств (в форме приложений к ним).

Конституционализация социально-трудовых отношений является проявлением общего процесса вовлечения в сферу действия конституционного права тех областей общественной жизни, которые традиционно входят в предмет специальных отраслей права. Причины конституционализации указанных отношений кроются в смене вектора государственной социальной политики, которая постепенно отходит от либерально-индивидуалистских начал и стремится к обеспечению в обществе социальной справедливости. Внешним проявлением изменившегося вектора можно считать практику Конституционного Суда РФ, которая в последние несколько лет придает конституционным положениям в сфере труда более глубокое значение, а принимаемые решения отражают связь свободы труда с принципом социального государства и новеллами Конституции — частью 5 ст. 75 и статьей 75.1. Положения социально-трудового характера входили во все конституции советского периода, так же как они присутствуют в большинстве конституций зарубежных стран, где они прежде всего выступают в качестве принципов государства, а лишь во вторую очередь — в роли субъективных прав и свобод. Сделан вывод, согласно которому статус и смысловое наполнение указанных положений в Конституции РФ 1993 г. изначально не соответствовали их социальной и юридической значимости. Свобода труда понималась в либеральном ключе и связывалась с правом выбора гражданином рода деятельности и профессии. Поправки 2020 г. к Конституции РФ дополнили содержание конституционной ценности своды труда, подчеркнули ее статус элемента социального государства, связали ее с такими понятиями, как уважение труда и человека труда, социальная солидарность, достойное развитие человека, что находит отражение в новейших решениях Конституционного Суда РФ. Имеются основания утверждать об изменении предмета конституционного права за счет конституционализации социально-трудовых отношений, на которые конституционное право оказывает свое воздействие в контексте взаимодействия личности, общества и государства.

В статье рассматривается вопрос о понимании и значении общественной опасности в рамках определения понятия «преступление». Анализируются онтологические основы общественной опасности, и делается вывод о бесперспективности данного понятия в ракурсе общего учения о преступлении. Автором обосновывается идея о том, что общественная опасность производна от причиняемого вреда. Именно вред формирует общее понятие преступления, определяет его контуры и характерные признаки. Общественная опасность не представляет собой объективного признака преступного деяния, она довольно условна и характеризуется во многом конъюнктурными соображениями законодателя, которые находятся за гранью уголовного права. Оценка того или иного поведения человека не может быть универсальной, и поэтому категория общественной опасности всегда нужна только для того, чтобы обосновать необходимость введения того или иного уголовно-правового запрета. Констатируется, что общественная опасность не может характеризовать преступление, т.к. оно всегда связано с причинением вреда, а общественная опасность является производной от причиненного вреда (или вреда, который мог быть причинен социальным ценностям). Именно вред характеризует деяние как опасное или неопасное. Поэтому основной акцент в понимании преступления должен быть смещен в плоскость вреда, его значимости и существенности для определения понятия того, что́ является преступлением. В таком ракурсе общественная опасность есть необходимая составляющая вреда и ее понимание может обрести смысл только через общее понимание вреда как последствия преступления. Следовательно, преступление — это наносящее вред охраняемым ценностям деяние, которое совершено физическим лицом виновно и признаки которого указаны в уголовном законе. 

Статья является частью цикла научных работ, посвященных лучшим практикам управления российскими городскими агломерациями. Авторы статьи ставили перед собой задачу найти возможные варианты решения наиболее злободневных проблем на основе действующего законодательства, что обусловливает широкое использование эмпирической информации.

Одной из ключевых задач управления на уровне городской агломерации является формирование и последовательная реализация единой градостроительной политики в пределах всей агломерации. В ее основе должны находиться документы территориального планирования и правила землепользования и застройки всех муниципальных образований, а также некоторые иные виды градостроительной документации. Для целей формирования единой градостроительной политики документы всех муниципальных образований должны быть согласованы между собой и подчинены единым целям и задачам. На примере Владивостокской, Екатеринбургской и Новосибирской городских агломераций показываются способы обеспечения согласованности градостроительной документации в границах городской агломерации. Используемые в названных агломерациях управленческие практики сопоставляются между собой с целью выявления условий максимальной эффективности каждой из них. Делается вывод о принципиальной возможности достижения согласованности градостроительной документации в рамках действующего законодательства при условии активной позиции регионального законодателя.

В статье проанализированы представленные в современной науке взгляды и сформулирована собственная концепция в отношении понятия и видов принципов государственной правозащитной деятельности. Актуализирован вопрос о роли принципов государственной правозащитной деятельности для повышения ее эффективности. В теоретико-правовом аспекте исследована проблема соотношения категорий принципов права, правовых принципов и принципов государственной правозащитной деятельности. Проведен анализ закрепленных в законодательстве принципов государственной правозащитной деятельности, предложена их классификация. Сделан вывод о фрагментарности закрепления в российском законодательстве принципов государственной правозащитной деятельности, об отсутствии единой системы указанных принципов, что негативно отражается на стабильности и качестве правозащитной работы государственных органов. Сформулированы предложения по внесению изменений в законодательство Российской Федерации в части требований к государственной правозащитной деятельности. Следует согласиться с авторами, которые полагают, что «принципы правозащиты должны концептуализироваться за пределами либеральной идеологии. Правозащита нуждается в поиске нравственных оснований и более тесной связи с принципами реальной демократии». С учетом современного этапа развития российской государственности и уникального отечественного опыта работы в данной области необходимо коренным образом переосмыслить сложившиеся за последние десятилетия правозащитные аксиомы и предложить принципиально новую парадигму развития государственной системы защиты прав человека в контексте традиционных российских принципов и ценностей.

В статье рассмотрены подходы к пониманию предмета науки административного права. На основе анализа научной литературы выделены две группы подходов к предмету науки административного права: группа узких и группа широких подходов. Первая группа подходов включает в предмет науки административно-правовые нормы и (или) административно-правовые отношения; группа расширенных подходов связана с отнесением к предмету науки административно-правовых норм, общественных отношений, регулируемых ими, административно-правовых категорий, практики применения административно-правовых норм и иных элементов. Предложено авторское понимание содержания предмета науки административного права. Автор делает вывод о том, что отождествление предмета науки административного права с общественными отношениями в большинстве случаев связано со смешением понимания административного права как науки и административного права как отрасли права, что определено в качестве проблемы современного понимания предмета рассматриваемой науки. Выделены иные проблемы в определении предмета науки административного права, к которым отнесены: свойство комментирования административного законодательства; понимание в качестве предмета науки административного права самих процессов научного познания; проблема соотношения предмета науки административного права с предметами других юридических и неюридических наук; смешение таких понятий, как предмет науки, область науки, система науки, содержание науки, объект науки административного права. Сделан вывод о постоянных процессах расширения и (или) сужения пределов предмета науки административного права, что свидетельствует о подвижности и живости науки административного права, ее связанности с реальными административно-правовыми отношениями, нормами административного права и правоприменительной практикой.

Формирование единой общепризнанной концепции административного процесса и определение его структуры требуют выяснения правовой природы деятельности судов по разрешению на основании КАС РФ споров о правах и обязанностях в административно-публичной сфере, применению мер административного ограничения и принуждения. Анализируется содержание процессуальной деятельности судов по реализации норм административного права и иных материальных отраслей права для определения ее соответствия ключевым признакам административного процесса в контексте сопоставления их предмета, структуры процессуальной деятельности, особенностей и содержания административно-процессуальных отношений, типов связей между субъектом, ведущим процесс, и его участниками. Оценено соответствие процессуальных форм рассмотрения и разрешения административных дел, основанных на реализации дозволений в целях защиты права или на обеспечении действия запретов вследствие совершения правонарушений, правовой аномалии, административно-правовому типу регулирования, в первую очередь обеспечивающему реализацию предписаний. Административное судопроизводство является процессуальной формой правосудия и видом административно-процессуальной деятельности судов по реализации норм административного права и иных материальных отраслей, и его можно считать «административным» лишь с определенной долей условности. По сравнению с производствами, входящими в структуру «традиционного» административного процесса, в административном судопроизводстве другое правовое положение его основных участников (сторон), характер связей между ними и субъектом, ведущим процесс, соотношение процессуальных стадий и производств. Материальноправовая природа административных дел для административного судопроизводства не является определяющей, имеется частичное несоответствие процессуальной (исковой) формы административного судопроизводства единому методу правового регулирования.

Статья посвящена компаративному анализу попыток имитации функций коносамента, выданного на бумажном носителе, в виртуальной среде. В статье подчеркивается, что использование бумажной формы коносамента сдерживает потенциал морской перевозки и нивелирует достигнутые технологическим прогрессом успехи в морской торговле. Рассматриваются попытки создания функциональной эквивалентности коносамента на основании создания так называемых клубных систем, в которых юридическая сила коносамента обеспечивается договорными связями: SeaDocs, Bolero, essDOCS. Раскрываются причины, по которым ни одной из клубных систем не удалось полноценно имитировать функциональную эквивалентность коносамента, выпущенного на бумажном носителе. Освещаются попытки внедрения электронного коносамента на основании унификации норм международного права. Для этого рассматриваются Правила для электронных коносаментов, разработанные Международным морским комитетом (Comité Maritime International (CMI)), Конвенция о договорах полностью или частично морской международной перевозки грузов (Роттердамские правила), а также Типовой закон об электронных передаваемых записях, утвержденный ЮНСИТРАЛ (Model Law on Electronic Transferable Records (MLETR)). Анализируется возможность придания эквивалентного правового статуса коносаменту в электронной форме в национальных правопорядках. Отмечается, что такая возможность большинством национальных правопорядков не признается, что оставляет открытым вопрос признания электронного коносамента, выданного в иных юрисдикциях. Исключение составляют правопорядки Австралии, США и Республики Корея, положения которых и выбраны для компаративного анализа.

Уровень цифровизации в текущем столетии значительно вырос, многократно увеличилась скорость Интернета, появилась возможность доступа к нему из разных уголков земли. Сегодня особое место на рынке цифровых технологий занимает искусственный интеллект, который уже является незаменимым инструментом во многих отраслях экономики развитых стран. Цель исследования состоит в выявлении основных актуальных проблем использования нейросетей, а также в формировании предложений по их правовому регулированию. В исследовании использованы формально-логический метод, сравнительноправовой метод, анализ и синтез, методы индукции, дедукции, абстрагирования. Установлено, что искусственный интеллект пока не может отличать шутку от реальной команды или запроса пользователя, соответственно, дальнейшее развитие данных технологий невозможно без реализации аналоговой функции когнитивного мышления. Сделан вывод о том, что оптимальным способом регулирования использования нейросетей может стать саморегуляция, поскольку правовая система континентального права, к которой относится Российская Федерация, достаточно жесткая и зачастую может не успевать регулировать быстроразвивающуюся сферу применения искусственного интеллекта. Саморегуляция способна обеспечить возможность донесения предложений по легализации эффективных правил организации деятельности участников рынка IT, создать эффективный механизм гарантий качества, безопасности искусственного интеллекта, основанный на солидарной имущественной ответственности членов саморегулируемых организаций. В то же время требуется принятие норм права об ответственности за незаконное использование нейросетей, как это было сделано в США и Китае. В ближайшем будущем дипфейки, созданные на основе нейросетевых технологий, могут стать угрозой национальной безопасности и причинить вред тысячам граждан.