Конструкция правовой (юридической) оценки, имея широкое применение в контексте уголовного права, институционально мало исследована на уровне соответствующей отрасли права. В данной статье анализируется понятие правовой (юридической) оценки, рассматриваются элементы ее структуры (объект, субъект, основание и характер), специфика ее проявления. В статье исследуется процесс использования данной конструкции в рамках отрасли уголовного права, в частности, затрагивается вопрос о рассмотрении квалификации преступлений (уголовно-правовой квалификации) как разновидности правовой (юридической) оценки. Как показал анализ литературы, в доктрине уголовного права правовой (уголовно-правовой) оценке подвергались отдельные виды и разновидности преступлений, объекты преступного посягательства, отдельные признаки объективной стороны преступления, действия, преступность которых может исключаться, отдельные институты уголовного права, некоторые статьи УК РФ, отдельные уголовно-правовые категории. Автором обосновывается тезис о том, что конкретные уголовно-правовые запреты должны подлежать комплексной оценке. Уголовно-правовой запрет должен оцениваться: как нормативно-правовое предписание, законодательная юридическая конструкция, закрепляющая все возможные варианты (модели) преступного поведения, признаваемого в соответствии с уголовным законодательством противоправным в конкретно-исторический период; как формальное государственно-властное веление нормативного характера, содержащее обязанность лица не совершать (воздерживаться от совершения) общественно опасные деяния, признаваемые уголовным законом противоправными, интерпретирующее общественные отношения сквозь призму механизма уголовно-правового воздействия. Автор приходит к выводу о том, что применительно к конкретному уголовно-правовому запрету оценке подлежат его социальная обусловленность и обоснованность, а также смысловое содержание и форма его изложения как уголовно-правового предписания; одновременно - практика реализации конкретного запрета, то есть его оценка как государственно-властного веления нормативного характера. Правовая оценка уголовно-правового запрета, состоящая в установлении его существенных свойств и признаков, направленном на выявление его общественной ценности, обусловлена двойственностью его социальноправовой природы. Этим во многом обусловлены основания оценки соответствующего запрета, которые также зависят от выбора субъекта оценки. Комплексная правовая оценка конкретного уголовно-правового запрета, обладая объективно-субъективным характером, должна отражать в себе оценки его различных ипостасей, выступая мостом, соединяющем теорию и практику.

Статья посвящена проблеме обеспечения эффективной правовой реализации законодательства в сфере защиты прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации. Для российской политической действительности сделалось вполне традиционным явлением принятие правомерных и целесообразных нормативных правовых актов, очевидная правовая ценность которых, однако, совершенно обесценивается необязательностью их реализации. Такая ситуация всегда чревата развитием разнообразных деформаций правовой системы государства, а наиболее опасным последствием подобного рода деформаций следует считать возникновение правового режима аномии. Данное явление совершенно неприемлемо в условиях закладывания основ правового (и социального) государства в нашей стране, поскольку только точная и неуклонная реализация норм права является самой действенной юридической мерой, обусловливающей оптимальное правовое регулирование в сфере прав и свобод человека и гражданина. Не следует забывать и о том, что главная задача правового государства быть самым деятельным гарантом и заступником естественных прав человека. Права и свободы человека выступают одновременно и средством, и целью развития всякого цивилизованного общества, а значит, и его важнейшего политического, публично-властного института, то есть государства. Таким образом, права человека выступают тем реальным и эффективным социальным регулятором, который направляет и упорядочивает деятельность всех общественных и политических институтов, осуществляющих поддержку в жизненной и творческой реализации каждой человеческой личности. По нашему мнению, давно назрела насущная необходимость переноса центра тяжести с аналитического исследования нормативной базы, обеспечивающей соблюдение и защиту прав и свобод человека и гражданина, на рассмотрение институциональной составляющей этого обеспечения. Именно поэтому целью настоящей статьи стал поиск действенных способов обеспечения эффективной реализации уже существующих правовых норм, а также анализ деятельности институтов публичной власти, ответственных за точную и неуклонную реализацию законодательства в сфере соблюдения и защиты прав и свобод человека в Российской Федерации.

В 1987 г. ныне упраздненная Комиссия по правам человека рассматривала жалобу И. Седерберг-Лаппалайнен против Швеции, в которой вопрос о существовании политических прав ребенка впервые обсуждался на уровне международного органа по защите прав человека. В этом деле Комиссия высказала однозначное суждение о наличии у ребенка, достигшего определенного возраста психической зрелости, отдельных политических прав. Принятие Конвенции ООН о правах ребенка в 1989 г. ознаменовало зарождение нового международно-правового стандарта ограниченных прав несовершеннолетних лиц. Тем не менее ряд государств подписали эту Конвенцию с оговорками о непризнании тех ее положений, которые касаются политических прав. Несмотря на формирование нового стандарта международного права, на сегодняшний день как в юридической науке, так и в практике отдельных государств нет принципиального согласия по вопросу существования у детей политических прав. Принимая во внимание мнения авторов, отрицающих возможность наделения ребенка политическими правами, наравне с мнением сторонников существования политических прав ребенка, настоящая статья отстаивает правомерность существования ограниченных политических прав несовершеннолетних. Концепция легитимности ограниченных политических прав несовершеннолетних апробируется на положениях действующего российского законодательства о правах ребенка.

В статье исследуются вопросы толкования норм конституции органами охраны конституции на постсоветском пространстве на примере Беларуси, Казахстана и России. Определяются как схожие, так и отличительные черты обозначенных органов в разрешении рассматриваемых вопросов. Сходство реализуется в общих подходах толкования конституции органами конституционного контроля исследуемых государств. Кроме того, прослеживаются схожие черты в механизме обеспечения единства толкования норм конституции и правоприменения судами. Отличительные признаки заключаются в том, что специализированные органы охраны конституции в Беларуси и в России - это Конституционный Суд, а в Казахстане - Конституционный Совет. Отмечается, что объединение высших судов в Беларуси и Российской Федерации будет способствовать формированию единства правоприменения.

В статье исследуются перспективы социально-правового позиционирования гражданского судопроизводства в грядущих принципиально новых общественно-технологических реалиях электронного сервисного государства. Автором обосновывается тезис, согласно которому в наступающую постиндустриальную эпоху электронного государства, наряду с деятельностью других государственных органов, правосудие по гражданским (арбитражным) делам все в большей степени будет приобретать черты публично-правовой услуги, оказываемой государством в силу возложенной на него обязанности по защите нарушенных прав. Автор выявляет и систематизирует предпосылки восприятия гражданского судопроизводства как публично-правовой услуги, оказываемой гражданами юридическим лицам (потребителям) государством в силу возложенной на него обязанности по защите нарушенных прав. Дается общая характеристика социально-культурных, государствоведческих, методологических, организационных и теоретико-правовых предпосылок позиционирования гражданского судопроизводства как услуги в условиях электронного сервисного государства. Качественно новые свойства электронного государства рассматриваются как социально-культурная среда для возникновения и развития новой концепции гражданского судопроизводства, обусловленной реализацией современной научной методологии и правопонимания, пришедшего на смену позитивизму.

Статья отозвана

Эта организация активно принимает различные меры по установлению таких районов. Проведен анализ принятых АНТКОМ решений. По итогам рассмотрения указанных проблем авторами предложено разработать и принять на международном уровне кодекс о правовом положении МОР.

Институт соучастия в преступлении рассмотрен с позиций двухуровневой организации законодательного текста, наличие которой обусловливает законодательно-текстологическое исследование конструктивных особенностей института соучастия, его уголовно-правовых предписаний, а также концептуальных построений, которые нашли свое закрепление в нормативном тексте. Новеллы главы «Соучастие в преступлении» сформулированы в соответствии с авторской концепцией эквивалентной ответственности соучастников и принципиальных положений законодательной текстологии, что позволило уточнить дефиницию соучастия; внести коррективы, касающиеся разновидностей организаторов; дополнить дефиницию подстрекателя указанием на широко распространенные способы подстрекательства; сформулировать нормы о формах группового соучастия и дать определения понятий «группа лиц», «группа лиц по предварительному сговору», «организованная преступная группа», «преступное сообщество»; уточнить квалификацию действий организатора, подстрекателя и пособника при незавершенном характере действий исполнителя под воздействием не зависящих от него обстоятельств; предложить правила квалификации действий общего субъекта, принимавшего участие в преступлении совместно со специальным субъектом; сформулировать новые статьи об уголовной ответственности организаторов, руководителей и участников организованной преступной группы и преступного сообщества; перегруппировать и уточнить нормативный текст об эксцессе исполнителя; сформулировать новеллы о правовых последствиях добровольного отказа соучастников - в случае отказа исполнителя от доведения преступления до конца и в случае отказа со стороны организатора, подстрекателя и пособника. Теоретическая модель главы «Соучастие в преступлении» сформулирована в соответствии с основными положениями уголовно-правовой текстологии: в частности, исходная статья о понятии соучастия дополнена юридически значимым признаком, согласно которому соучастниками являются лица, подлежащие уголовной ответственности, а в примечании к данной статье указаны лица, совместная деятельность которых не образует соучастия; новелла об ответственности соучастников разукрупнена за счет абзацнолитерного членения проектируемых предписаний; логичным завершением главы о соучастии являются формулировки об ответственности соучастников при наличии в их действиях добровольного отказа от дальнейшего совершения преступления.

Первые криминалистические определения следственной группы были даны в середине ХХ века, и до настоящего времени они трансформировались незначительно. Вместе с тем на законодательном уровне этого определения не содержится. Расследование уголовного дела несколькими следователями длительное время вообще не имело правовой регламентации. Расследование преступлений группой следователей впервые было закреплено в ч. 3 ст. 129 УПК РСФСР в 1961 году. В УПК РФ расследование уголовного дела несколькими следователями регламентировано в ст. 163 УПК РФ. В статье показана деятельность следственной группы по расследованию уголовного дела на примере расследования уголовного дела по факту аварии на Саяно-Шушенской ГЭС. Можно с уверенностью сказать, что производство расследования следственной группой - это тот же проект, только регламентированный рамками уголовно-процессуального законодательства. Руководитель следственной группы как менеджер проекта, работая на заказчика - руководителя следственного органа, должен помнить, что его задача - начать расследование (проект) и делать то, что он считает нужным, чтобы направить уголовное дело в суд либо принять иное законное и обоснованное решение (завершить проект). Руководитель следственной группы отвечает не только за итоговый результат, не только за лично выполняемые следственные и иные процессуальные действия, но и за текущее расследование уголовного дела следователями. Для того чтобы успешно выполнять свои обязанности, необходимо быть в курсе всего, что происходит в ходе расследования. Часть сведений возможно получить от следователей лично, часть - из их отчетов. Полезно раз в неделю проводить небольшие совещания с членами следственной группы, во время которых необходимо остановиться на следующих вопросах: какую работу члены команды (следователи) выполнили за истекшую неделю, как идет выполнение плана; что следователи намерены выполнить на следующей неделе и насколько это отвечает утвержденному плану; появились ли какие-либо новые проблемы или риски, нужно ли вносить изменения в план. Такую организационную форму расследования, как следственная группа целесообразно использовать при наличии обстоятельств, прямо указанных в ч. 1 ст. 163 УПК РФ - в случае сложности или большого объема. Криминалисты также выделяют определенные обстоятельства, когда можно рекомендовать производство предварительного следствия следственной бригадой, а именно: возникновение большого количества версий о лицах, совершивших преступление, и его обстоятельствах, проверку которых необходимо производить одновременно; поступление данных о сходных между собой преступлениях, имевших место на территории различных населенных пунктов, в связи с чем возникает срочная необходимость проверки версии о совершении их одними и теми же лицами; наличие в материалах дела большого количества связанных между собой эпизодов, раздельное расследование которых невозможно; необходимость одновременного расследования преступлений, совершенных на ряде крупных объектов, при отсутствии возможности выделить самостоятельные уголовные дела; привлечение по уголовному делу большого количества обвиняемых, совместно совершивших одно или несколько преступлений; обширность территории, на которой приходится вести расследование, если невозможно ограничиться следственными поручениями (отдельными требованиями); общественный резонанс, особая значимость расследуемого преступления; сокращения сроков расследования преступления. О несомненной эффективности расследования преступлений следственной группой свидетельствует накопленный годами положительный опыт. К числу преимуществ, связанных с участием в расследовании нескольких следователей, могут быть отнесены: сокращение сроков расследования, что ведет к улучшению качества следствия; возможность эффективного решения тактических задач расследования в условиях, когда требуется одновременное производство большого количества различных по характеру и степени сложности следственных мероприятий.

В статье говорится о том, что современный период характеризуется переустройством существующего миропорядка, очередной переоценкой ценностей и поиском смысла российского бытия. Этот смысл заложен в тайне рождения народа, он проявляется в особенностях его исторического развития. История отдельного, в частности, славяно-русского народа - это не все то, что было в его жизни, а то, что историзировано, отобрано, получило социальную оценку значимости, что сохранено в качестве исторического опыта, способного влиять на последующие события, другие народы, на общую историю. В историзации видится основа именования, самоидентификации народа, определения и сохранения его судьбы. Это актуализируют дальнейшее, углубленное исследование вопросов возникновения и развития славяно-русского народа. Этот народ, являющийся частью и основой общего исторического процесса, дал мировой культуре идеи духовности, православия, соборности, праведного правления, обязательности труда, совести, ответственности, смысла бытия. Он дал русскую идею, основанную на специфическом мировоззрении, целостном религиозно-нравственном восприятии духовного и материального мира, характеризующимся единством знания и веры, чутьем правды, закрепленным в понятиях «государство правды», «закон правды». Отмечается, что обращение к вопросам возникновения славяно-русского народа связано с изменением территориальных, временных, иных условий жизни предшествующих этносов, народов, их названий. Оно актуализируется меняющимися соотношениями действующих сил, субъективизмом, политизацией событий, имеющих значение для собственной и общей истории. Актуализация связана с заимствованием иностранного, с искажением в процессе историзации отечественной истории, необъективным ее изложением зарубежными и отечественными авторами. Русскими мыслителями в этом виделась опасность для бытия народа. Она возникала на протяжении всей российской истории. В XX веке возникла дважды, в начале и в конце его, когда русский народ начинал утрачивать смысл бытия, свое самосознание и внутреннее содержание. Он пытался обрести их в условиях советской России. Осознавая нависшую опасность, пытается это делать сейчас. Обращение к истокам славяно-русского народа побуждают продолжающиеся оживленные дискуссии в научной среде, предметом которых были и остаются вопросы, касающиеся этнической принадлежности, времени, места, путей возникновения, стадий развития, родового имени, особенностей бытия и роли в историческом процессе. Ставится вопрос о том, что киевский период есть своеобразный и важный этап в развитии древнерусской народности, ее государственности, культуры. Но не с него они начинают свой исторический путь. Не в нем закладываются духовно-нравственные основы и национальные особенности своеобразного типа славяно-арийского, славянорусского, русского, великорусского, российского народа и его государственно-правовой жизни.

В статье рассматривается история Дай-Цин-го (Империя Цин), Китайской Республики, возглавляемой Гоминьданом, и Китайской Народной Республики во главе с КПК в период от «опиумных войн» середины XIX века до наших дней. Показан долгий и мучительный путь Поднебесной от политического и национального унижения к богатству и могуществу. С середины XIX в. великие державы путем «дипломатии канонерок» навязали Китаю полуколониальный статус. Это подтолкнуло правящую династию Цин к «политике самоусиления» путем «усвоения западных дел», а затем вынудило к обещанию конституционной реформы. Неэффективность проводимых правительственных реформ обусловила радикализацию оппозиционного движения, превратившегося в революционное. Синьхайская революция 1911 г., свернув «иноплеменную» манчжурскую династию Цин, провозгласила восстановление национальной китайской государственности и республиканскую форму правления. Ради общественного согласия первый Президент Китайской Республики Сунь Ятсен уступил свой пост генералу Юань Шикаю, поддерживаемому армейской элитой. Молодой Китайской Республике угрожали как реставрационные попытки сторонников Цинской династии, так и имперские амбиции Президента Юань Шикая, а затем самоуправство генералов - «милитаристов», не считавшихся со слабой центральной властью. На защиту республики встала основанная Сунь Ятсеном партия Гоминьдан, создавшая временный «объединенный фронт» с Коммунистической партией Китая. Под влиянием советского опыта партийного строительства и ГМД, и КПК превратились в авторитарные партии, призванные руководить государством и военными силами. Созданная Сунь Ятсеном теория «политической опеки» вошла в идейный арсенал и практику Гоминьдана, а затем была негласно заимствована КПК. Успешное завершение «Северного похода» 1926-1928 гг. спасло Китайскую Республику и дало начало десятилетнему «партийному правлению» Гоминьдана. Политическая практика «нанкинского десятилетия» привела к сращиванию партийного, военного и государственного аппарата, характерному и для последующих периодов истории Китая. Разрыв Гоминьданом союза с КПК и репрессии против коммунистов положили начало гражданской войне 1927-1936 гг. Лишь война с Японией вынудила политических соперников к временному воссозданию «объединенного фронта». Возобновившаяся в 1946 г. гражданская война привела к победе КПК и созданию Китайской Народной Республики. В статье подробно анализируются основные этапы и важнейшие события политического развития КНР и их конституционного оформление.

Предлагается анализ исторического развития форм участия потерпевшего (истца) и его представителя в отечественном уголовном судопроизводстве с древнейших времен (от Русской Правды) и вплоть до Великой судебной реформы императора Александра II 1864 года. Исследование направлено на выявление тенденций, а также исторической преемственности в регламентации процессуального положения потерпевшего (истца) и его представителя, а также зависимости процессуального положения потерпевшего от принятой в тот или иной исторический период формы судопроизводства. Исследование проведено с использованием сравнительно-правового и исторического методов на основе анализа широкого круга исторических правовых актов - международно-правовых договоров Руси, Русской Правды, Судебников 1497 и 1550 годов, Соборного уложения 1649 года, Свода законов Российской империи и других. Делается вывод, что на процессуальном положении потерпевшего в тот или иной период развития российского государства и права самым непосредственным образом сказывалась принятая форма судопроизводства, то есть в конечном счете соотношение частных и публичных начал при осуществлении правосудия. Если изначально от воли и усмотрения потерпевшего (истца) в полной мере зависел весь ход процесса, то с укреплением государственности, которая в тот период неизбежно вела к усилению политического угнетения личности, возникает и развивается порядок сыскной (инквизиционный), при котором потерпевший утрачивает какие-либо возможности влиять на ход дела.

Статья знакомит с основными понятиями системной теории Н. Лумана о праве, такими как коммуникация, аутопойесис, нормативное ожидание, код законное/ незаконное, парадокс правовой системы, формула неопределенности, а также содержит критический разбор положений системной теории с опорой на позиции В. С. Нерсесянца и Ю. Хабермаса. Рассмотрение Н. Луманом общественных отношений сквозь призму коммуникаций отражает подчинение человека бездушной логике социальных систем в современном обществе. Подмеченный Н. Луманом основополагающий парадокс правовой системы оборачивается зависимостью права от политической власти, что свидетельствует об отказе от поиска внутреннего системообразующего фактора правовой системы. Позитивистский подход угрожает системности права. Предложенное системной теорией понимание справедливости не помогает саморазвитию правовой системы. Правовая система не имеет цели, права человека рассматриваются с инструментальной точки зрения как средство беспрепятственного самовоспроизводства социальных систем. В рамках этого подхода дальнейшее развитие прав человека ради обеспечения достойного уровня жизни видится нежелательным искажением. Правовые воззрения Н. Лумана выражают кризисные явления современного общества, где право постепенно утрачивает свою значимость для обыденной жизни людей. Основной недостаток системной теории Н. Лумана о праве состоит в сведении нормы к факту в социологическом ключе. Либертарно-юридическая теория В. С. Нерсесянца видится более последовательным приложением системного подхода к изучению права, которое преодолевает парадокс правовой системы благодаря надлежащей трактовке нормативности права, тем самым решая проблему самообоснования права. Правовая норма не может быть фактом, потому что является теоретической моделью позитивного права. Либертарно-юридическая теория понимает правовую норму не в логическом смысле нормативного высказывания со связкой «должен», а в юридическом смысле особой формы долженствования, отличающейся структурой «если..., то..., иначе...» (гипотеза, диспозиция и санкция). Здесь позитивное право в целом осмысляется как одна правовая норма. Это позволяет придать системности права определенность в качестве регулятивного идеала, раскрыв значение принципа формального равенства как внутреннего системообразующего фактора правовой системы.

Статья посвящена анализу научного наследия выдающегося представителя московской школы финансового права П. П. Гензеля. Его исследования не утратили актуальности как в части содержания, так и методологии финансово-правовых исследований. Учения П. П. Гензеля о коммунальном (местном) налогообложении, поземельном и подомовом налогах, коммунальных сборах, прогрессивном налоге с наследств представляют несомненный интерес для наших современников. Дело в том, что правовые реформы отечественной налоговой системы вновь на повестку дня поставили вопросы местного реального налогообложения, специальных местных сборов (парафискальных платежей), налога с наследств, весьма необоснованно и поспешно исключенного из нашей налоговой системы. П. П. Гензель, будучи приверженцем социологического направления финансовой науки, был далеко «некабинетным» ученым, а ученым, предпринимающим усилия по реализации своих идей в законотворческой практике. В статье также излагается биография ученого. Биографии видных отечественных юристов интересны и поучительны сами по себе. Они позволяют лучше понять и оценить научное наследие этих ученых.