В статье дается краткий обзор исторических подходов и современных взглядов на проблему соотношения морали и права. Показано, что как в текущей отечественной литературе, так и в общественном сознании превалирующим является взгляд, согласно которому мораль, будучи шире и выше права, выступает его пределом и ограничением. Автор показывает историческую обусловленность такой точки зрения. Предлагается подход, согласно которому мораль и право, имея дело с одним и тем же предметом - поступками живых индивидов и персонально фиксированными отношениями между людьми, представляют собой независимые друг от друга, автономные формы долженствования. Делается вывод, что право рассматривает отношения между людьми как двусторонний процесс и опосредует их всеобщей нормой и независимым правосудием, мораль же вменяет их в вину и ответственность самому действующему индивиду.

Статья посвящена методологическим особенностям правовой мысли и юридической науки в Новое время (ок. 1600-1850). Новое время - поворотный момент не только в истории всей мировой цивилизации, но и в истории философского знания и позитивных наук, а в равной мере и в истории методологии, возникающей и функционирующей на стыке философии и науки. Методология является философской дисциплиной, устанавливающей эффективные методы, подходы, способы познания и формирующей инструментарий, необходимый для осуществления научных исследований, в том числе и в кругу юридических наук. Основная задача методологии заключается в организации и регулировании познания в качестве целенаправленного процесса получения и обработки новых и достоверных научных фактов. Особое значение Нового времени для развития методологии заключается в том, что именно на этом историческом этапе были выработаны принципиальные основы методологической матрицы научного познания, поскольку наука обретает тогда функции планомерного и систематического производства знаний на основе всестороннего эмпирического исследования данной в чувствах действительности. Новое время дает импульс к формированию научного познания современного типа, которое приобрело институциональный характер и промышленный размах и стало важнейшим внеэкономическим фактором промышленной революции на Западе, открывшей дорогу научно-техническому прогрессу и индустриальному производству Новейшего времени. Новое время явилось тем периодом, когда благодаря теоретическим усилиям мыслителей и правоведов в общих чертах сложился тот методологический базис юриспруденции, который продолжает существовать и на современном этапе ее развития. Тогда же было положено начало формированию отдельных юридических дисциплин: философии права, энциклопедии права, несколько позднее - общей теории права, а также теоретического аспекта отдельных отраслевых дисциплин. В контексте методологии юриспруденции хорошо различимы две противоположные тенденции, конкурентно сосуществовавшие в философском дискурсе Нового времени, - рационалистический и эмпирический подходы. Методологическая матрица юриспруденции, претерпевавшая воздействие со стороны как рационалистической, так и эмпирической эпистемологии, обогащается использованием многих методов, ряд которых был известен еще со времен Античности, однако не находил применения в сфере юридической науки. Таким образом, настоящая статья освещает довольно неоднозначную проблему методологических оснований когнитивной сферы юриспруденции Нового времени.

В статье рассматривается процесс формирования и эволюции правопонимания на различных исторических этапах государственно-правового строительства в России в течение раннего (X-XIII вв., Киевская Русь) и позднего (XIV- XVI вв., Московское государство) Средневековья. В правоведении имеются свои особенности образования понятий и их терминологического обозначения, без понимания которых трудно объективно выяснить содержание нормативных актов и политико-правовых учений. В статье показаны изменения, происшедшие с принятием Русью христианства в X в. (988 г.) и усвоением православной религиозной философии, догматики вероучения, обрядовых правил богослужения и соответствующей всем этим понятиям терминологии. В связи с этим произошли значительные изменения в самом понятийном аппарате законодателей и мыслителей, как и в сознании всего древнерусского общества. Согласно византийской религиозной традиции термином «закон» обозначались понятия высокого порядка: закон Бога, законы Ветхого и Нового Заветов, законы Иисуса Христа, законы Вселенских соборов и т.п., но вместе с тем в византийской политической практике встречается и употребление термина «закон» в обобщенном юридическом значении - законы императоров. Поскольку на Руси до принятия христианства в течение длительного времени словом «закон» обозначались конкретные правила поведения, за нарушение которых предусматривалась материальная и физическая ответственность, возникает некоторая особенность в дальнейшей уже христианской его интерпретации, под влиянием которой термин «закон» расширил объем своего содержания за счет сакральной мотивации, но при этом не утратил окончательно и привычного юридического значения. Складывающаяся постепенно правоприменительная практика привела к совмещению в понятии «закон» широкого (нравственно-религиозного) и узкого (юридического) содержания, придав ему значение, соответствующее обоим смыслам.

В статье поднимаются проблемы правовой природы фактического задержания и доставления лица в орган дознания или к следователю, предшествующих его задержанию по подозрению в совершении преступления в порядке гл. 12 УПК РФ. Системный анализ доктринальных источников, положений национального законодательства, некоторых нормативных правовых актов государств, возникших на постсоветском пространстве, и практики Европейского Суда по правам человека позволяет сделать вывод, что ни фактическое задержание, ни доставление нельзя признавать объектами уголовно-процессуального регулирования ввиду неоднородности соответствующих правоотношений, с «классическими» публично-правовыми отношениями, складывающимися в сфере уголовного судопроизводства. Кроме того, ни фактическое задержание, ни доставление нельзя признавать элементами исключительно административной деятельности правоохранительных органов. Автор приходит к выводу, что фактическое задержание потенциального подозреваемого и его доставление имеют комплексный характер, который выражается в конституционно-правовом базисе и основанном на нем межотраслевом механизме ограничения права личности на свободу и личную неприкосновенность, включающем в себя административные, оперативно-розыскные, пенитенциарные и иные аспекты. Рассмотрение фактического задержания и доставления в конституционно-правовом и межотраслевом контексте должно обусловить формирование некоего единого механизма реализации указанных полномочий в различных формах юрисдикционной деятельности различными правоохранительными органами. Вместе с тем это поспособствует нивелированию или переосмыслению многих зреющих годами проблем теории и практики уголовного судопроизводства, в частности вопросов о моменте фактического задержания, об обеспечении задержанному защитника, о правовой природе так называемого гражданского задержания и т.д.

В данной статье автор анализирует понятие «принципы права» с точки зрения так называемых субстантивных свойств. Автор выделяет четыре таких свойства: объективность, универсализм, глобальность, эффективность. Автор показывает, что означают данные свойства применительно к понятию «принципы права», а также исследует, как выделение вышеуказанных свойств способствует уяснению понятия. На основе такого анализа и с учетом органической связи свойств этих принципов делается вывод о том, что принципы права - это объективные, универсальные, глобальные идеи о наиболее эффективной организации правового аспекта общественного устройства, отражающие объективные свойства природы людей и объективные закономерности социального взаимодействия.

В статье рассматриваются основные виды ответственности арбитражного управляющего за недобросовестное исполнение возложенных на него законом и судом обязанностей. Анализируются действующее законодательство и правовые позиции, используемые в практике арбитражных судов.

В статье идет речь о важной форме административно-правового регулирования общественных отношений - административных процедурах. Анализируются нормативные правовые источники, которые регулируют материальные и процессуальные аспекты административных процедур. В частности, рассмотрен Федеральный закон 2010 г. «Об организации предоставления государственных и муниципальных услуг». На конкретных примерах предоставления квот на добычу охотничьих ресурсов и регулирования тарифов на энергетические ресурсы показаны проблемы разработки и исполнения административных регламентов в предпринимательской деятельности. В статье доказано, что неясность, заложенная на уровне федерального и регионального законодательства, негативно влияет на деятельность правоприменителя, правильное понимание им своих функций и границ полномочий. В качестве примеров оспаривания принимаемых нормативных правовых актов приведены решения судов Российской Федерации.

Предметом исследования являются нормы антикоррупционного законодательства РФ, подзаконные и ведомственные нормативные правовые акты, а также локальные нормативные акты и положения кодексов этики, закрепляющие антикоррупционные стандарты поведения работников образовательных организаций высшего образования. В статье рассматриваются складывающиеся тенденции формирования антикоррупционных стандартов поведения в сфере образования. Подробно рассматриваются способы закрепления таких основных антикоррупционных стандартов поведения, как обязанность уведомлять о факте склонения к совершению коррупционного правонарушения, обязанность принимать меры по предупреждению и урегулированию конфликта интересов, запрет на получение подарков в связи с исполнением должностных обязанностей. Автор использовал диалектический метод познания, а также системно-структурный, формально-логический и другие методы научного познания. Проведенное исследование позволило сделать вывод о том, что единые антикоррупционные стандарты поведения для работников образовательных организаций не установлены. Антикоррупционные стандарты поведения закреплены в подзаконных нормативных правовых актах и ведомственных актах Министерства образования и науки РФ лишь в отношении узкого круга лиц, осуществляющих управленческие функции в образовательной организации. В отношении иных категорий работников образовательной организации антикоррупционные обязанности, запреты, ограничения и рекомендации устанавливаются по усмотрению образовательной организации в соответствующих локальных нормативных актах и кодексах этики. К числу негативных тенденций формирования антикоррупционных стандартов поведения в образовательных организациях высшего образования автор относит отсутствие единого подхода к закреплению антикоррупционных обязанностей, запретов и ограничений. Разность и противоречивость форм изложения антикоррупционных стандартов поведения, места их закрепления (локальный нормативный акт или кодекс этики), а также самостоятельный выбор перечней таких стандартов поведения не способствуют формированию единого, ясного и определенного правового пространства, обеспечивающего эффективное предупреждение коррупции.

Единая для стран ЕС конституционно-правовая доктрина сецессии отсутствует, хотя прослеживаются некоторые общие подходы к аргументации в научных исследованиях и при принятии решений конституционными судами. Право ЕС, по мнению экспертов, не разрешает, но и прямо не запрещает сецессию. Национальные конституции стран - членов ЕС не содержат положений, прямо запрещающих или разрешающих се-цессию. Национальные конституционно-правовые доктрины базируются на особенностях формулировок конституционных положений, которые сторонниками и противниками се-цессии истолковываются различным образом. Поскольку писаные конституции стран ЕС безмолвствуют по вопросам сецессии, а органы конституционного контроля склонны истолковывать это как безусловный запрет сецессии, в случае конфликтов создается напряженная ситуация. Неписаная и гибкая конституция Великобритании оказалась в этой ситуации более пригодной для решения данной сложной проблемы. Наука конституционного права находится в поиске сочетания различных теорий и баланса фундаментальных принципов современного демократического конституционного государства. Эти поиски в настоящее время определяются в значительной мере выбором приоритетных ценностей: предпочтение принципа единства, целостности государства и принципа суверенитета влечет отрицание права на сецессию; акцентирование внимания на правах человека и народов заставляет присмотреться к сецессии как одному из способов реализации данных прав. По мнению автора, доктрина сецессии должна развиваться на стыке международного и национального конституционного права. Поиск современной доктрины по вопросам сецессии находится в начальной стадии.

В статье обосновывается высокая значимость для общества и государства регулярной и целенаправленной нравственно-философской (этической) экспертизы права. Показывается, что в этой аналитико-критической работе нуждается само право, а нравственность, таким образом, обретает серьезного помощника в лице последнего. Аргументируется тезис, согласно которому метод познания и деятельности не следует рассматривать слишком узко: речь должна идти и о неких более общих мировоззренческих, этических ориентирах, некоей парадигме мысли и действия, направленной на культивирование человеческого в человеке. Утверждается также актуальность преподавания этики, особенно применительно к высшей школе, обеспечивающей подготовку к должному исполнению профессиональных обязанностей.