Статья посвящена особенностям регулирования универсальными международными договорами трансграничных договорных отношений, складывающихся в рамках стран БРИКС. Автором очерчены перспективы и проблемы, с которыми сталкиваются коммерсанты из стран БРИКС при заключении контрактов. Огромная роль при заключении трансграничных контрактов отводится международным договорам, содержащим прежде всего унифицированные материальные нормы. Однако в рамках стран БРИКС мало договоров, в которых бы участвовали практически все эти страны. Автор статьи выявил, что такие конвенции все-таки существуют, хотя и не только в договорной сфере. В статье особое внимание уделено особенностям применения Конвенции о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений 1958 г., кейптаунской Конвенции о международных гарантиях в отношении подвижного оборудования 2001 г. и, конечно, венской Конвенции о договорах международной купли-продажи товаров 1980 г. (хотя в ней участвуют только три страны БРИКС, она может применяться также в Индии и ЮАР).

В статье рассмотрены механизмы национального (как правового, так и неюридического) регулирования сиротских произведений, то есть произведений, обладатель (обладатели) прав на которые не установлен(ы) и/или не установлено местонахождение правообладателя. Сиротские произведения предположительно находятся под охраной авторского права, что означает действие исключительных прав на них и потенциальную необходимость получать разрешение у правообладателя на любые способы использования такого произведения — воспроизведение, включая оцифровку, перевод, переработку и др. Однако в ситуации, когда правообладатель не установлен (недоступен), пользователь не имеет объективной возможности получить такое разрешение, и произведение фактически остается вне социума, хотя может при этом иметь художественную, культурную или историческую ценность. Примерно с начала нового тысячелетия в национальных системах права ряда государств началась работа по созданию особого режима правовой охраны сиротских произведений, и в настоящее время около 20 государств мира разработали основы такого режима. В статье анализируется регулирование бесхозных произведений в нескольких государствах — в ЕС и его государствах-членах, Великобритании, США, Канаде, Корее, Японии, Индии. Выявлены зачатки материально-правового и коллизионного регулирования трансграничных отношений, объектом которых являются сиротские произведения. Отмечены особенности регулирования произведений с неустановленным автором в эпоху сетевого общества: в частности, необходимость оцифровки сиротских произведений, поскольку многие из них находятся в единственном экземпляре на испорченных временем носителях; а также тот факт, что оцифрованное произведение из баз данных может мгновенно распространиться в другие юрисдикции. Сделан прогноз возможных путей эволюции правового регулирования указанных отношений с использованием механизмов национального и международного права.

В условиях интеграции, глобализации и усложнения частноправовых отношений, осложненных иностранным элементом, международное частное право приобретает особое значение. Подвергаясь воздействию со стороны таких процессов, оно не только стремительно развивается и получает новые направления развития, но и сталкивается с новыми глобальными вызовами. В связи с этим в статье предпринята попытка проанализировать основные тенденции развития международного частного права в XXI в., выявив новые тренды и угрозы, с которыми оно может столкнуться в современных условиях.
По итогам проведенного анализа автор приходит к выводу о том, что основными тенденциями развития международного частного права является расширение сферы его применения, а также унификация и гармонизация, проводимые в рамках различных международных организаций как на универсальном, так и на региональном уровнях. Наиболее важную роль в этом процессе играют Гаагская конференция по международному частному праву, Комиссия ООН по праву международной торговли (ЮНСИТРАЛ). Наконец, еще одной важной тенденцией развития международного частного права является попытка адаптации к новым, стремительно меняющимся реалиям, что приводит к существенной модернизации способов разрешения трансграничных частноправовых споров.

В статье рассматриваются отдельные особенности построения систем пересмотра вынесенных по итогам закупочных процедур решений в государствах — членах ЕС в свете требований права ЕС. В частности, исследуются требования права ЕС к органам, осуществляющим пересмотр вынесенных решений в контексте необходимости определения баланса между принципом процедурной автономии государств — членов Европейского Союза (ст. 4 Договора о Европейском Союзе) и принципами эффективности и эквивалентности (выведены судебной практикой при толковании ст. 19 Договора о Европейском Союзе), анализируются проблемы при определении locus standi заявителя, т.к. чрезмерно узкое толкование понятия «интерес в получении соответствующего контракта» может выступать необоснованным ограничением для доступа к процедурам пересмотра и, более широко, доступа к правосудию. Исследуются вопросы применения такого основания для исключения из числа участников торгов, как «совершение существенного нарушения правил профессиональной деятельности», в свете примененных к руководителям участника закупки ограничительных мер ЕС. Возможны ситуации, когда действия единоличного исполнительного органа, которые привели к применению к нему ограничительных мер, могут быть рассмотрены как подтверждение совершения существенного нарушения правил профессиональной деятельности; в статье рассматриваются позиции, как подтверждающие данный тезис, так и указывающие на излишне широкую трактовку этой нормы. С одной стороны, Суд ЕС подтверждал, что органы управления, особенно единоличные исполнительные органы, оказывают решающее влияние и осуществляют эффективный контроль за деловой активностью соответствующего общества, в силу чего их действия могут рассматриваться как действия компании, в том числе применительно к вопросам ответственности. С другой стороны, сами ограничительные меры по своей природе мерой ответственности не являются. Однако вопрос, вправе ли национальные органы производить переоценку выводов Совета ЕС применительно к обжалованию результатов торгов, остается открытым.

Автором исследуются основные принципы охраны промышленной собственности в трансграничных отношениях в современных условиях в их динамическом развитии. Территориальный принцип охраны промышленной собственности рассматривается автором с позиции необходимого преодоления. Отмечается, что применительно к промышленной собственности принцип территориальности (территориальной независимости охраны в отношении объектов промышленной собственности) в большинстве случаев действует более выраженно, чем в авторском праве.
Фактически государства создают некоторые условия для преодоления (частичного) территориального принципа охраны, когда на международно-правовом уровне разрабатывают международные механизмы охраны промышленной собственности, обязывающие государства признавать заявительные документы (международные заявки), признавать единые регистрации (международные регистрации), предоставлять охрану объекту, получившему охрану за рубежом (например, в случае с наименованием места происхождения или географическим указанием, зарегистрированным в стране происхождения). Конечно, такое преодоление является условным, но оно всегда отражает интересы заявителей, правообладателей и представляется крайне важным в современных условиях глобализации, расширения рынков и трансграничного обмена технологиями. При этом принцип национального режима на основе унифицированного действия международных механизмов охраны промышленной собственности уже на данном этапе развития системы правового регулирования промышленной собственности в трансграничных отношениях отчасти трансформируется в принцип международного режима, распространяя единые правила установления прав на объекты промышленной собственности повсеместно на субъектов из большого количества стран.
Говорить о преодолении территориального принципа охраны представлялось бы возможным при трансформации основополагающего принципа охраны промышленной собственности — принципа национального режима — в принцип международного режима.
Отмечается важный характер принципа конвенционного приоритета и необходимость его распространения и на другие объекты промышленной собственности, за исключением тех, в отношении которых приоритет невозможен по природе (наименования мест происхождения, географические указания, указания происхождения). Отдельно исследуется проблематика реализации принципа выставочного приоритета.

Статья посвящена вопросам защиты интересов публичного порядка Российской Федерации в области международного усыновления (удочерения). Установлено, что усиление такой защиты влечет за собой изменения в законодательстве, связанные либо с приданием сверхимперативности уже имеющимся в правовых актах императивным материальным нормам, либо с появлением новых сверхимперативных норм. В области международного усыновления (удочерения) в России данный процесс выступает особенно ярко. В исследовании отмечается, что общая формула, содержащаяся в ст. 1192 «Нормы непосредственного применения» Гражданского кодекса РФ, устанавливает два способа, позволяющих по аналогии определять сверхимперативность тех или иных императивных материальных норм Семейного кодекса РФ: «вследствие указания в самих императивных нормах» (сверхимперативность нормы прямо установлена законодателем) или «ввиду их особого значения, в том числе для обеспечения прав и охраняемых законом интересов» (сверхимперативность нормы определяется правоприменителем). Делается вывод, что фигурирование в содержании императивной материальной нормы имеющих особое значение конституционно значимых ценностей / публичных интересов («защита нравственности, здоровья, прав и законных интересов других членов семьи и иных граждан» и др.), является критерием, позволяющим правоприменителю определять такие нормы, как нормы сверхимперативные. На основе анализа международных договоров РФ о межгосударственном сотрудничестве в области усыновления детей в статье определены основополагающие принципы, составляющие структуру международного усыновления в РФ. Установлено, что включение российским законодателем дополнительных условий, требований государства происхождения ребенка в регулирование международного усыновления (нормы ст. 165, 124—133 Семейного кодекса РФ; нормы двусторонних договоров России с европейскими странами, в которые усыновляется более 85 % российских детей (Италия, Испания, Франция)) осуществляется в целях защиты интересов публичного порядка РФ.

Международно-правовые нормы по регулированию спортивной деятельности на универсальном и региональном уровне, выработанные государствами и международными межправительственными организациями, формируют комплекс норм, обеспечивающих международное сотрудничество в области спорта — международное спортивное право.
Какова природа комплекса норм, регулирующих не международные, а трансграничные отношения в области спорта? Главным образом они являются результатом нормотворчества Международного олимпийского комитета (МОК) и международных федераций по олимпийским видам спорта. В статье осуществлен обзор подходов, предложенных западными авторами и применимых к решению данного вопроса, раскрыты основные положения концепций «унифицированного права, регулирующего отношения между группами» Ж. Сселя, транснационального права Ф. Джессопа, «истинного международного права» К. Феддера. Вместе с тем наиболее удачным объяснением порядка взаимодействия между национальными спортивными объединениями и международными неправительственными организациями Олимпийского движения представляется концепция lex sportiva, во многом похожая на lex mercatoria, которая используется при регулировании международной торговли. Обоим комплексам присущи такие свойства, как нормативность, внесистемность, автономность в регулировании и разрешении споров. Вместе с тем lex sportiva характеризуется большей степенью институционализации, чем lex mercatoria. Этому способствуют два фактора: пирамидальная структура Олимпийского движения и деятельность Спортивного арбитражного суда (КАС) в г. Лозанне, учрежденного в 1983 г. по инициативе МОК. Более заметная степень институционализации lex sportivа обеспечивает нужный метод отбора норм и способствует прочности нормативного порядка в области олимпийского спорта.
На современном этапе наблюдается тенденция, в соответствии с которой право, создаваемое государствами, воспринимает полезные конструкции, возникшие в неправовых нормативных комплексах, наделяя их юридической силой. Поэтому современным юристам следует знакомиться с содержанием норм, формирующихся в неправовых комплексах в интересующих их сферах, чтобы предвидеть, какое влияние они смогут оказать на развитие собственно правовых норм в недалеком будущем.

В статье рассматриваются проблемы применения искусственного интеллекта (ИИ) в области правосудия. В настоящее время обстоятельства способствуют использованию ИИ в юриспруденции. Технологии вышли на рынок. В результате стало возможным «предсказанное правосудие». После того как получен обзор возможного будущего процесса, профессионалу легче завершить задачу — интерпретацию и принятие окончательного решения (переговоры, судебные разбирательства). Потребуется много работы, чтобы привести ИИ в соответствие с этим стандартом. Юридическая информация должна быть структурирована, чтобы сделать ее не только читабельной, но и эффективной для принятия решений. «Предсказанное правосудие» может помочь как сторонам по делу и судьям в структурировании информации, так и студентам и преподавателям, ищущим соответствующие сведения. Развитие информационных технологий привело к расширению возможностей программ «предсказанного правосудия». Они используют преимущества новых цифровых инструментов. Основное внимание уделяется двум преимуществам программ:
а) повышению качества предоставляемых услуг;
б) одновременному контролю за эксплуатационными расходами системы правосудия.
«Предсказанное правосудие» предоставляет алгоритмы для анализа в короткие сроки огромного количества ситуаций, позволяющих предвидеть исход спора или по крайней мере оценить шансы на успех. Оно помогает: выбрать правильный способ защиты, наиболее подходящие аргументы, оценить предполагаемую сумму компенсации и т.д. Таким образом, речь идет не о самом правосудии, а лишь об аналитических инструментах, которые позволили бы прогнозировать будущие решения в спорах, аналогичных тем, которые были проанализированы.

В статье исследованы проблемы определения понятия «инвестиция» в многосторонних и двусторонних инвестиционных договорах. Автор показывает, как менялся подход к определению понятия «инвестиция» в международных инвестиционных соглашениях с течением времени, чем отличается это понятие в современных соглашениях от тех, которые закреплены в соглашениях, заключенных свыше десяти лет тому назад. Отмечается, что сегодня можно говорить о тенденции широкого определения понятия инвестиции в международных договорах, то есть под инвестициями понимаются любые виды имущественных ценностей и далее конкретизируется, что к ним относится.
Международные договоры о защите и поощрении инвестиций относят к инвестиции также право на осуществление предпринимательской деятельности. Получается, что инвестиционные споры могут возникнуть из обычной коммерческой деятельности, например из договора купли-продажи. Однако есть документы, которые не относят к инвестициям денежные требования, возникшие из коммерческих контрактов, например, Модельный двусторонний инвестиционный договор Сообщества развития стран Южной Африки 2012 г.
Как правило, соглашения о защите инвестиций не выделяют прямые и портфельные инвестиции. Поэтому портфельные инвестиции также пользуются защитой этих инвестиционных договоров. Однако в некоторых международных инвестиционных соглашениях, которые заключаются в настоящее время, указано, что из их сферы действия исключаются портфельные инвестиции, как, например, в Модельном двустороннем инвестиционном договоре Сообщества развития стран Южной Африки.
В литературе выделяют три подхода к квалификации иностранных арбитражных решений как иностранной инвестиции. В соответствии с одним из них арбитражное решение является инвестицией, т.к. оно составляет часть всей деятельности инвестора. Некоторые современные международные инвестиционные соглашения содержат положения, в соответствии с которыми арбитражные, судебные решения не являются инвестициями.

В статье исследуются вопросы установления международной судебной юрисдикции применительно к трансграничным потребительским спорам в условиях цифровой среды. В этих целях автором проводится сравнительный анализ закрепленного в п. 2 ч. 3 ст. 402 ГПК РФ основания установления судебной юрисдикции в виде «распространения рекламы в информационно-телекоммуникационной сети “Интернет”, направленной на привлечение внимания потребителей», и критерия «направленной деятельности профессиональной стороны на территорию страны места жительства потребителя», предусмотренного в праве ЕС.
В статье сформулированы предложения по толкованию основания юрисдикции российского суда — «распространение рекламы в информационно-телекоммуникационной сети “Интернет”, направленной на привлечение внимания потребителей, находящихся на территории РФ», которое должно обусловливать применение защитных юрисдикционных механизмов как в отношении потребителя от применения неблагоприятной судебной юрисдикции того или иного государства, так и в отношении предпринимателя, располагающего возможностью разумного предвидения установления судебной юрисдикции потребителя.

Интеграция государств в области образования породила расширение различных форм сотрудничества в данной области. Предметом исследования является один из крупномасштабных научных проектов, обозначаемых словом «мегасайенс», — Институт Лауэ — Ланжевена (Institut Laue-Langevin (ILL)), базирующийся в Гренобле, Франция. Такие международные исследовательские центры рассчитаны на достижение прорывных открытий, подобно Большому адронному коллайдеру (LHC) в Европе, Лазерной интерферометрической обсерватории гравитационных волн (LIGO) в США, и на нейтронные исследования посредством Научно-исследовательского реакторного комплекса ПИК, строящегося в России. Крупные исследовательские инфраструктуры являются важным явлением общественной жизни. Во Франции установки мегасайенс официально квалифицируют как «очень крупные исследовательские инфраструктуры», кратко TGIR, в Австралии — как «знаковые исследовательские инфраструктуры».
Институт Лауэ — Ланжевена создан в форме национального юридического лица и управляется тремя странами-партнерами: Францией через Комиссариат по атомной энергии и альтернативным источникам энергии (CEA) и Национальный центр научных исследований (CNRS); Германией через Исследовательский центр Forschungszentrum Jülich (FZJ) и Соединенным Королевством через Совет по научно-техническим средствам (STFC).
Такая форма сотрудничества стран, интеграции государств в области образования имеет целый ряд положительных моментов и может быть использована в России для поиска наиболее эффективной модели организации мегасайенс-проектов. Так, ILL позволяет использовать разные источники финансирования — средства как государства, так и частных исследований и грантов, а также европейских проектов. Институт Лауэ — Ланжевена предусматривает возможность разностороннего сотрудничества и участия различных государств, привлечения ученых и частных лиц, в том числе и не из европейских стран, открытого членства. Положительными чертами также являются легкость управления и переориентации ILL, гибкость, а также легкость кооперации с различными учреждениями как национального, так и европейского и международного уровня.

Становление и развитие современного сетевого общества сопровождается доминированием информатизации, широкого использования Интернета, информационного взаимодействия разнообразных технических средств в интересах общественных, социальных и экономических отношений. При этом напрямую затрагиваются такие важнейшие сферы, как обеспечение безопасности и развитие науки и образования. Это вносит революционные изменения в педагогическую практику, передачу и обмен знаниями, создание нового профессионального сообщества педагогов, ученых и инженеров. Формируются инновационные подходы к организации подготовки специалистов различного профиля, виртуальные университеты, сетевые транснациональные консорциумы исследователей и разработчиков. В этих условиях правомерно говорить о новой отрасли права — о «сетевом праве», которое регулирует общественные отношения, строящиеся с использованием информационного пространства, что корректно и в интересах национальной безопасности. Правовое регулирование науки и образования в интересах национальной безопасности в условиях сетевого общества следует рассматривать как комплексный, системный и непрерывный процесс, требующий совершенствования организационно-управленческих механизмов, законодательной базы исходя из стратегических целей обеспечения национальной безопасности России, приоритетных направлений и задач государственной национальной политики. В статье обосновывается существование системной связи особенностей сетевого общества, национальной безопасности, образования и науки, которые находятся в тесном взаимодействии, дополняя и обусловливая друг друга. С учетом исследовательских целей и задач анализируются основные положения Стратегии национальной безопасности РФ до 2020 г., Федерального закона «Об образовании в Российской Федерации», указов Президента РФ и постановлений Правительства РФ по вопросам науки и образования. Формулируется вывод о том, что правовое регулирование науки и образования в интересах национальной безопасности в условиях сетевого общества приобретает особую роль тратегического ресурса устойчивого развития современного общества и важного фактора социально-экономического и технологического развития России.

В статье анализируются ключевые наднациональные документы в области государственных закупок, принятые в рамках Западноафриканского экономического и валютного союза, прежде всего юридически обязательные директивы (Директива 04/2005 о присуждении, исполнении и оплате государственных контрактов и Директива 05/2005 о контроле и регулировании государственных закупок), которые требуют дальнейшей имплементации в национальное законодательство государств-членов. Отдельное внимание уделяется документам, которые хотя и носят рекомендательный характер или лишь косвенно затрагивают исследуемый вопрос, однако оказали значительное влияние на формирование директив, — Региональной программе по повышению эффективности государственных закупок и Кодексу ЗАЭВС о прозрачности в управлении государственными финансами. Раскрываются принципы правового регулирования государственных закупок в ЗАЭВС: принцип экономичности и эффективности закупок; принцип свободного доступа к рынку государственных закупок; принцип равного обращения с кандидатами и взаимного признания; принцип прозрачности, рациональности, современности процедур закупок и возможности их отслеживания; принцип недискриминации по национальному признаку в отношении предприятий государств — членов ЗАЭВС и принцип ненарушения конкуренции при передаче государственного контракта в субподряд; принцип de minimis. Дается краткая характеристика процедур присуждения государственных контрактов, установленных в данной организации, а именно конкурс (при этом существует несколько разновидностей конкурса, основные из которых — открытый и закрытый) и закупки у единственного поставщика. Проводится сравнение отдельных аспектов правового регулирования государственных закупок в ЗАЭВС с другими интеграционными объединениями, в частности с Европейским Союзом и Общим рынком Южной Америки (МЕРКОСУР).

В статье рассматриваются проблемы защиты прав потребителей при дистанционной продаже товаров и дистанционном оказании услуг, электронной коммерции в соответствии с правом Европейского Союза (рассмотрены основные и дополнительные требования к предоставляемой на различных этапах заключения соглашения информации; затронуты последствия невыполнения контрагентами потребителя предусмотренных правом ЕС информационных обязательств). Проанализированы положения актов первичного и вторичного права Европейского Союза, затрагивающие регулирование защиты прав потребителей при дистанционной продаже товаров и дистанционном оказании услуг, электронной коммерции. Рассматривается ответственность поставщиков услуг, действующих в качестве посредников при осуществлении электронной коммерции. Приведена классификация запрещенных видов осуществления недобросовестного влияния на экономическое поведение потребителя — недолжного влияния, недобросовестной коммерческой деятельности (и ее видов) и др. Отмечены перспективы изучения и адаптации опыта Европейского Союза в области регулирования защиты прав потребителей при дистанционной продаже товаров и дистанционном оказании услуг, электронной коммерции для Российской Федерации. Освещены некоторые особенности регулирования продажи товаров (услуг) через Интернет и даны общие рекомендации по совершенствованию действующего законодательства.

В статье рассмотрена проведенная в 2019 г. реформа законодательства КНР, регулирующего иностранные инвестиции. Автор поставил цель выявить принципы, на которых была основана реформа, принявшая форму Закона об иностранных инвестициях. Были использованы методы сравнительного анализа принятых норм и тех норм, которые подверглись ревизии. Выявленные принципы анализировались с точки зрения их системы. В результате проведенного анализа автор приходит к выводу о фундаментальном принципе, лежащем в основе реформы, — принципе открытости. Однако конкретизация этого принципа возможна через формирование юридических механизмов, обеспечивающих его реализацию. Так, китайский законодатель устанавливает равенство китайских и иностранных инвесторов, использует наработанные в предшествующий период приемы юридической техники, формирует систему обеспечения административно-правовой и судебной защиты прав иностранных инвесторов. При этом складывающееся регулирование в значительной степени ориентировано на те стандарты регулирования инвестиций, которые сложились в международной практике. Это свидетельствует о том, что китайские власти «денационализируют» инвестиционные режимы. В целом в статье делается вывод о том, что, несмотря на прогрессивный характер принятого Закона, он в значительной степени основан на выработанных в предшествующий период юридико-технических приемах. Кроме того, значительная часть норм носит декларативный характер и требует принятия дополнительных нормативных актов, устанавливающих механизм реализации Закона. При этом в статье прогнозируются и те проблемы, которые проявятся в процессе применения норм Закона и которые, по всей видимости, будут преодолеваться судебной практикой.

Рецензируемая монография посвящена теоретико-правовой головоломке — сложным коллизиям норм права (совпадение коллизий, конкуренция коллизионных норм). В книге содержится ряд ценных идей по теме исследования. В частности, авторы верно разграничивают позитивизированные коллизионные нормы и разработанные юристами принципы (максимы) преодоления коллизий (коллизионные правила толкования), которые могут быть рассогласованными между собой. Это и порождает сложные коллизии. Авторы удачно показывают это на примере сложной судьбы принципа lex posteriori derogat priori в правовой системе Армении. В работе проводится сравнительно-правовое изучение правового регулирования разрешения коллизий норм, в том числе сложных коллизий, в постсоветских государствах. Весьма интересна иерархическая система коллизионных критериев, предлагаемая авторами для преодоления сложных коллизий норм права. Кроме того, в монографии подробно излагается проблематика «внесистемных коллизий» в праве, под которыми понимаются антиномии принципов и норм права и рассогласованности между принципами права. Вместе с тем в работе есть ряд спорных тезисов, например о приоритете гуманистического содержательного критерия разрешения коллизий над традиционными юридическими критериями (такими как lex superior, lex specialis, lex posterior); о необходимости выделения в качестве отдельных критериев преодоления коллизий компетенционного и отраслевого критериев; об ограничительной авторской интерпретации сферы применения коллизионного принципа lex specialis. Указанные спорные идеи аргументированно критикуются в рецензии.