Анализ теорий оснований возникновения субъективных гражданских прав позволяет сделать вывод о выделении нескольких уровней в их структуре. Одни запускают процесс приобретения права, другие завершают его. Большинство концепций (общих и частных предпосылок возникновения права, состава юридического факта, юридического состава, фактов-состояний) в той или иной мере основываются на данном разделении. С этих позиций производится разграничение понятий «возникновение» и «приобретение» права, а также оснований и способов приобретения права собственности, где основание — это предпосылка возникновения права, а способ — действия, направленные на приобретение.
Основания и способы не могут независимо друг от друга порождать права и обязанности. Критическая оценка новых оснований и способов приобретения права собственности на недвижимость с указанных теоретических позиций позволила исключить возможность признания закрепленного в законе «права требования» в качестве способа приобретения права собственности на земельный участок. Обращается внимание на появление ряда категорий, которые законодатель не раскрывает (соответствующая недвижимость, образование недвижимой вещи и пр.), но содержание которых имеет серьезные юридические последствия. Делается попытка разграничить понятия создания и образования недвижимой вещи по признаку первоначальности и производности приобретения права собственности, где создание — первоначальный способ, а образование — производный, что влечет не только возникновение права собственности на новый объект, но и прекращение прав на уже существующий. Высказывается предположение о возможности разграничения категорий создания и образования в зависимости от физико-юридического признака, где создание характеризуется появлением объекта в физическом (материальном) воплощении, а образование - это юридическое обособление. Указывается, что без корректировки законодательства разграничить указанные категории не представляется возможным. Обосновывается внесение изменений в ГК РФ, в результате которых образование можно будет рассматривать как новый производный способ приобретения права собственности на недвижимость.

Статья посвящена вопросу, являющемуся одним из юридически значимых и подлежащих выяснению по делам о защите субъекта персональных данных, — составу персональных данных истца, определяемому при рассмотрении судебных споров, к сожалению, на основании судейского усмотрения. Цель статьи состоит в том, чтобы через анализ понятий права на частную жизнь и неприкосновенность частной жизни применительно к садоводу дать толкование понятия персональных данных как правовой категории и составной части права садовода на частную жизнь, сформулировать правила и принципы определения состава персональных данных садовода как особого субъекта института персональных данных. Автор приходит к заключению о том, что уже сам факт приобретения садового земельного участка, предназначенного для отдыха граждан, порождает абсолютное отношение в виде пассивной обязанности всех и каждого уважать неприкосновенность частной жизни садовода, воздерживаться от какого-либо посягательства на данное право, с одной стороны, и право садовода требовать от любого и каждого соблюдения своих нематериальных благ, носящих абсолютный характер, действующее erga omnes (против всех), с другой стороны. Изложенное позволяет автору сделать вывод о том, что исходя из особенностей правового статуса садовода, выступающего собственником садового земельного участка, предназначенного для отдыха, следует констатировать, что все отношения, связанные с отдыхом, входят в понятие частной жизни, неприкосновенность которой относится к нематериальным благам, носящим характер абсолютных и защищаемых в том числе при помощи института персональных данных.

Предметом исследования является правовое положение клинических рекомендаций как технико-юридического акта в современной России. Цель исследования — обоснование и актуализация в современной юридической науке рассмотрения клинических рекомендаций как одного из специфических регуляторов оказания медицинской помощи в российской правовой системе. В исследовании посредством метода сравнительного правоведения изучается правовое положение клинических рекомендаций в зарубежных государствах. В статье исследуются основные исторические периоды становления и развития клинических рекомендаций в системе технико-юридического регулирования оказания медицинской помощи в России. Формулируется определение понятия «клинические рекомендации», под которыми предлагается понимать официальные акты — документы, обладающие типовой структурой и изданные в особом порядке специально уполномоченными субъектами, содержащие систему научно обоснованных технико-юридических норм, направленные на регулирование деятельности медицинских работников в процессе оказания медицинской помощи пациентам, обеспеченные юридической ответственностью. Преимущественно путем применения специально-юридического метода правоведения обосновывается обязательность клинических рекомендаций в российской правовой системе. Посредством формальноюридического метода определяется место и значение клинических рекомендации среди иных нормативных актов, регулирующих оказание медицинской помощи в России. В статье выделяются два исследовательских плана функций клинических рекомендаций: специально-юридический и социально-правовой. В специально-юридический включаются: регулятивная, охранительная и оценочная функции; в социально-правовую — обеспечительная, контрольная, надзорная и методологическая. На основании проведенного исследования определяется назначение клинических рекомендаций, которое заключается в нормировании медицинской деятельности в процессе оказания медицинской помощи в современной России. Обсуждаются основные выводы исследования.

Потенциал предпринимательского сообщества прямо влияет на экономическое развитие и экономическую безопасность общества. Особенно актуален указанный вопрос в связи с глобальными вызовами, вставшими перед ним. Реализация бизнесом своих возможностей существенно ограничивается противоправными деяниями в отношении субъектов предпринимательской деятельности, масштабы которых косвенно помогают оценить статистические данные. В нашей правовой системе права́ предпринимателей комплексно охраняются законодательством, что подтверждается большим количеством рассмотренных в статье гарантий при расследовании уголовных дел, а также институтов и инструментов защиты прав субъектов предпринимательской деятельности. Однако бизнес-сообщество продолжает нуждаться в защите как от лжепредпринимателей, так и от незаконных действий сотрудников органов предварительного расследования. Перед отечественной юридической наукой стоит не только вопрос масштабного трансформирования уголовного права в целях реализации потенциала российского бизнеса — качественное изменение уголовного права не сможет исправить всех существующих проблем правоприменения в отсутствие детального юридического исследования предпосылок становления предпринимательства в России и формирования тех правоприменительных практик, которые представляется необходимым искоренять.
Ответственная роль представителей бизнеса выражается в высокотехнологичной и генерирующей экономические блага предпринимательской деятельности. При этом права предпринимателей нуждаются в защите, в том числе от незаконных действий сотрудников органов предварительного расследования. Указанная и иные обозначенные в работе проблемы, наряду со статистическими данными, позволяют сделать вывод о важности организации защиты прав субъектов предпринимательской деятельности в ходе расследования преступлений для обеспечения экономической безопасности государства, стабильной экономики и делового климата.

В статье ставится вопрос о возможности применения парадигматического подхода к социальному знанию — наподобие естественной науки. И если такой подход применим, то проблема состоит в основании выделения парадигм, в частности применительно к уголовному праву. Научное знание, частью которого является уголовно-правовое знание, следует рассматривать в единстве с мировоззренческими основами общества. Насколько меняется мировоззрение, настолько меняются и социокультурные основания научного познания. Мировоззренческая основа обуславливает необходимую связь между естественно-научным и социальным познанием. Обосновывается позиция, согласно которой парадигма в социальных науках должна зависеть не от открытий, как в естествознании, а от изменений, происходящих в самой структуре мышления человека. За основу принимается деление парадигм на классическую и неклассическую, что соответствует научным установкам — реализму и конструктивизму. Это методология позволила связать с реализмом онтологические типы правопонимания, в основании которых находятся метафизические сущности (Бог, разум, космос, природа), а с конструктивизмом — современный постмодернистский тип правопонимания, не апеллирующий к онтологии. Рассматривая ключевое понятие преступления сквозь призму обозначенных парадигм (классической и неклассической), автор показывает, как вместе с эволюцией отношения к человеку меняется взгляд на цели и задачи уголовного права, как изменяется классическая парадигма (парадигма ответственности) на неклассическую парадигму (парадигму безопасности). Обе эти парадигмы определяют вектор развития уголовного права и уголовной политики, что обусловлено развитием представления о человеке и обществе.

В статье проводится анализ современного состояния насильственной преступности несовершеннолетних в нашей стране. Приводятся данные официальной статистики. Результатом анализа таких данных явилась констатация того, что наряду с тенденцией снижения преступности несовершеннолетних отмечается вызывающий тревогу прирост совершения несовершеннолетними тяжких насильственных преступлений. Демонстрируются сводные показатели преступности несовершеннолетних, обосновывающие такой вывод.
Авторами рассматриваются точки зрения ученых на социальные факторы, которые являются детерминирующими для проявления насилия в подростковой среде. В этой связи делается обобщающий вывод о том, что к основным факторам относятся демонстрация насилия в СМИ и Интернете, его привычное проявление в ближайшем окружении, социальные девиации и психические аномалии у несовершеннолетних, а также существенные недостатки досуговой деятельности. Уделяется внимание ситуативному характеру преступлений, совершенных несовершеннолетними, а также влиянию на совершение некоторых видов преступлений личности и поведения несовершеннолетних потерпевших. Делается вывод о насущной необходимости выработки комплексных превентивных мер, которые предполагают скоординированную деятельность различных учреждений (образовательных, просветительных, спортивных, культурно-досуговых учреждений, правоохранительных органов). При этом, по мнению авторов, основным вектором политики нашего государства в этой сфере должно быть дальнейшее усиление мер по нравственному и идеологическому воспитанию несовершеннолетних, организации для них доступной досуговой деятельности, поскольку обусловленную возрастом избыточную поведенческую активность несовершеннолетних следует не подавлять, а переориентировать.
Авторы приходят к выводу, что молодежная политика государства должна быть направлена на повышение ценности здорового образа жизни, образования и культуры, а основным ее вектором в этой сфере должно быть усиление мер по нравственному и идеологическому воспитанию несовершеннолетних.

В современных уголовных процессах наблюдается тенденция увеличения различного рода соглашений, договоренностей, вследствие чего в практической сфере особые порядки вытесняют ординарное расследование и последующий ординарный порядок судебного разбирательства. В российском уголовном процессе всё большее распространение приобретают особые порядки принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением или при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве. В американском уголовном процессе осуждение обвиняемого на основе его заявления о признании вины стало нормой, а полное разбирательство дела судом — исключением. Учитывая, что российский уголовный процесс по своей природе тяготеет больше к континентальному уголовному процессу и исторически на его формирование большое влияние оказали германский и французский уголовные процессы, представляется интересным и познавательным ознакомление именно с зарубежным опытом, в частности с германским. Российский и германский уголовные процессы построены на принципе легальности, или законности, где расследование и рассмотрение дела подчинены одному из принципов процесса — всесторонности, полноты и объективности исследования обстоятельств дела. В последнее время как в российский, так и в германский уголовные процессы всё чаще проникают договоренности и соглашения. В отличие от российского, германский уголовный процесс значительно раньше столкнулся с проблемой договоренностей и соглашений, следовательно, в Германии имеется уже и наработанная практика их применения, и теоретическое обоснование, в связи с чем представляется важным с целью осмысления обозначенной проблемы рассмотрение германского опыта в части применения договоренностей и соглашений в уголовном процессе.

В статье отмечены предпринимаемые попытки доктринального обоснования широкого подхода, в соответствии с которым сформировалось международное право культурных ценностей как специальный (автономный) режим. Не разделяя подобных взглядов, автор обосновывает существование межотраслевого института международно-правовой охраны культурных ценностей, а также отмечает, что охрана культурных ценностей в условиях фактической ситуации вооруженного конфликта представляет собой отраслевой институт международного гуманитарного права, характеризующийся наличием специальных принципов и установленной сферы применения (ratione materiae и ratione temporis). Для целей международного гуманитарного права сформулирована дефиниция культурных ценностей, под которыми следует понимать подлежащие идентификации и не имеющие военного предназначения движимые и недвижимые предметы материального мира (объекты), имеющие принципиальную значимость для культурного наследия не только отдельно взятого народа, но и всего международного сообщества, внесенные в соответствующий реестр (список) и находящиеся под общей, специальной или усиленной международно-правовой охраной, включая места их хранения либо центры сосредоточения.
Внесено обоснованное предложение о введении в научный оборот понятия системы Гаагской конвенции 1954 г., центральную часть которой образует собственно Конвенция о защите культурных ценностей в случае вооруженного конфликта 1954 г., включая Исполнительный регламент как ее составную часть, и дополнительные протоколы к ней (Факультативный протокол I и Второй протокол 1999 г.), а также три резолюции, приложенные к Заключительному акту Конференции 1954 г. Подчеркнуто, что Второй протокол 1999 г. (Россия не ратифицировала) предусмотрел создание институциональных структур, призванных дополнить систему имплементации Гаагской конвенции 1954 г. На основе анализа системы Гаагской конвенции 1954 г. установлены три конвенционных режима охраны культурных ценностей в условиях фактической ситуации вооруженного конфликта (общий, специальный и усиленный) и проанализированы их особенности.

статье рассматриваются актуальные проблемы реализации права индивида на достоверную информацию в современном информационном обществе. В целях обеспечения достоверности выводов и предложений проблематика анализируется в различных аспектах с использованием междисциплинарного подхода: 1) в контексте причин и рисков недостоверности информации; 2) с позиций философии постмодернизма и теории общества потребления; 3) в разрезе обеспечения информационной безопасности и противодействия информационному воздействию; 4) на основе анализа международных актов, законодательства РФ, документов доктринального характера; 5) в свете возможностей саморегулирования в сфере информационных отношений; 6) в соотнесении с комплексом информационных прав; 7) с точки зрения использования правового механизма «безопасности от информации» и утверждения права на удаление. Рассмотрение проблематики в таком ключе позволило автору показать, как риски развития цифрового общества повышают статус информационных прав, привнося в них новые смыслы, и порождают возникновение новых прав или правовых механизмов их осуществления. В реализации всего комплекса информационных прав главную сложность, по мнению автора, представляет соблюдение баланса в реализации принципа индивидуальной свободы в сфере оборота информации и применении механизма защиты от информации определенного контента в целях обеспечения интересов индивида, общества, государства. Последнее, по убеждению автора, должно быть обосновано характером и масштабами угроз. В силу этого для подтверждения правомерности постановки вопроса о праве индивида на достоверную информацию автор подверг подробному анализу причины и угрозы, исходящие от растущих масштабов недостоверности информации, и указал на необходимость правового закрепления понятия достоверности и ее признаков. Итогом исследования стал вывод о том, что формируемое в современных условиях право на достоверную информацию может быть полноценно реализовано лишь на основе целостной системы мер — общественно-политических, социально-нравственных, правовых, информационно-технологических.

В статье рассматриваются основные теоретические подходы к пониманию феномена правового государства и определению его сущностных характеристик, выявляются достоинства и недостатки наиболее распространенных точек зрения ученых в рамках научного дискурса, посвященного идее построения правового государства и возможности ее реального воплощения в жизнь. Обосновывается вывод о том, что в правовом государстве связанность власти законодательными предписаниями не может и не должна быть самоцелью, такое ограничение необходимо для полноценного обеспечения прав и свобод гражданина, когда само государство реально признает высшую ценность прав человека, признает их приоритет. При этом обращается внимание на то, что даже наличие максимально широкого спектра возможностей для реализации личностью своих прав и свобод не гарантирует возникновения желания, стремления реально воплотить их в жизнь, не является залогом инициативного, ответственного правового поведения граждан.
Предлагается введение еще одной сущностной характеристики правового государства: его граждане самоопределяют, осознают себя в качестве носителей позитивной юридической ответственности. Исследуются основные аспекты научной дискуссии о ее сущностных характеристиках и месте как в рамках юридической ответственности, так и в правовой плоскости в целом. Обосновывается точка зрения, согласно которой в структуре юридической ответственности полноправное место занимает ее позитивная составляющая. Это движущая сила для добросовестных участников правоотношений, при этом к юридической плоскости она привязана через правосознание, опирается здесь на него. Предлагается рассматривать позитивную юридическую ответственность в качестве формы воплощения в жизнь развитого, зрелого правосознания личности и показывается ее практическая значимость на примере суда с участием присяжных заседателей.