В статье затрагиваются базовые вопросы правовой теории - соотношение суверенитета как статуса и суверенности как качества и свойства правовой реальности. Характеристики правового суверенитета сопоставляются с признаками такой политической формы, как абсолютная монархия, для которой суверенитет был определяющим фактором и стилем. Авторитарность, порождаемая суверенитетом, тесно связана с проблемами господства и подчинения. Автор анализирует такое понятие, как «эстетическое государство», рожденное в эпоху Ренессанса и трансформированное в процессе развития суверенитета и абсолютной монархии. Особое значение при анализе проблемы имеет также такая категория, как «индивидуальный закон», используемая при определении суверенитета и суверенности. Пересечение правовых, культурных, психологических элементов позволяет полнее раскрыть наиболее важные аспекты проблемы. Суверенитет в качестве особого правового статуса может быть выражен в коллективной или индивидуальной форме. Суверенитет не тождествен диктатуре, хотя включает в себя элемент господства. Диктатура предполагает срочность своего существования и ситуацию чрезвычайного положения, суверенитет претендует на вечное или хотя бы длительное существование. Суверенитет не совпадает с суверенностью, для этой последней свойственна ориентированность на состояние свободы и самоопределения, суверенитет всегда тяготеет к гегемонии. «Маски» суверенитета многообразны, однако его сущность остается непременной. Суверенитет формирует пространство неприкосновенности и требует сосредоточенности власти в одном центре. Институт представительства является для него второстепенными образованиями. Политическое внимание сосредоточенно на едином субъекте властвования. Субъективность - определяющая черты суверенности. Монархические и республиканские формы достаточно аморфны и не определенны, чтобы непосредственно и однозначно быть связанными с понятием суверенитета. Что касается правовой сферы, суверенитет, сам являясь порождением юридического, формирует нормы и институции, воздействующие на окружающие его контексты. Характерным является исключительность, обусловленная субъективизмом, которая свойственна суверенному нормотворчеству. Учреждающее законодательство суверена характеризует деятельность как коллективного, так и индивидуального суверена. История монархий и республик во многом схожа именно благодаря этим свойствам суверенного существования.

Татья представляет собой критические заметки авторов на полях книги, посвященной исследованию вопросов правообразования сквозь призму трансцендентных категорий «миф», «мистика», «магия». Они, по мнению профессора И.А. Исаева, во многом предопределили ход становления и развития европейского права и соответствующих ему политико-правовых идей. Название научного труда - «Теневая сторона закона. Иррациональное в праве» - заставляет думать, что автор монографии намерен посвятить читателя в хитросплетения подковерной борьбы за отстаивание правом ценностей той или иной финансово-промышленной группы. Однако суть книги сводится к отысканию ответов на вопросы: «Есть ли квинтэссенция права?»; «Зависима ли его природа от духа времени?»; «Где право берет свое начало и чем ограничено?»; «Что обусловливает появление права?»; «Какова его форма?»; «Посредством чего право оказывает влияние на ход развития процессов объективной реальности?» В монографии звучит призыв к отстаиванию жизнеспособности естественно-правовой теории и взгляду на право под иррациональным углом зрения. Закономерно использование в названии книги слова «иррациональное», поскольку рассуждения автора о центробежной силе правообразования проходят в русле изучения влияния на него мифа, мистики и магии. Принять все положения рецензируемого научного труда невозможно, как трудно и не отметить его положительные стороны. К числу первоочередных достоинств исследования необходимо отнести новизну поднимаемой и разрешаемой проблемы - проблемы соотношения рационального и находящегося за рамками объяснения элементов в праве, что представляется не праздным занятием, но помогающим показать имманентные связи права с мировосприятием общества на определенном этапе его развития. Ведь отдельные элементы как мифологического, так и магически-мистического мировосприятия из далекого прошлого принесены ветром истории в день сегодняшний и находят свое проявление в различных правовых семьях.

Публичное право, будучи самостоятельным компонентом системы права, характеризуется оригинальным составом объективной основы. Ее главными компонентами выступают такие явления, как публичный интерес, публичное целеполагание, публично-правовая политика, публично-правовая деятельность (практика) и общие блага. Обосновывается правомерность понимания объективного публичного интереса как интереса общества, ориентированного на оптимальные результаты своего развития посредством концентрации производительных сил общества, его материальных и духовных средств. Конечная цель публичного интереса состоит не только и не столько в производстве благ, сколько в их распределении на справедливых общественных началах. В современных условиях справедливое распределение понимается как пользование общими благами на коммунистических началах, по потребности (общее образование, городская инфраструктура, природная среда и др.) либо в мере, сообразной вкладу, вносимому каждым субъектом в формирование общих благ. Процесс реализации публичного интереса начинается с целеполагания, т.е. определения обществом и государством текущих и перспективных целей своей предметно-практической деятельности. Древо целей публичного права носит многоступенчатый характер и включает в себя цели права вообще, собственные цели, цели основных видов юридической деятельности: правотворчества, правоохранительной и правозащитной деятельности и др. Второй этап сводится к выработке политики, т.е. определению мер, которые необходимо осуществить обществу и государству, чтобы обеспечить успешную реализацию публичного интереса. При этом политика как процесс рациональной мыслительной деятельности не совпадает с практической предметной деятельностью. Последняя представляет собой самостоятельное явление, непосредственную реальную жизнь, направленную на воплощение политических мер. Конечный результат предметной деятельности выражается в изменениях общества и государства сообразно познанному публичному интересу и в формировании системы общих материальных и духовных благ. Государство, желая максимально полно использовать общие блага в целях обеспечения устойчивого правопорядка и материального благополучия индивидов, вынуждено осуществлять сложную и разноплановую деятельность по организации производства этих благ, их распределению, охране и защите. Эта деятельность, ее результаты и возникающие правоотношения в своей совокупности, системе образуют единый предмет публичного права.

Реальная ситуация свидетельствует о том, что война в различных ее проявлениях во все времена, а сегодня еще более широко используется для решения национальных, межгосударственных, глобальных вопросов. Для многих стран она стала основой их бытия. Это актуализирует проблему войны, понимание ее смысла. Война есть сложнейшее явление, которое имеет свою философию, призванную отвечать на вопросы о диалектической сущности и смысле войны, борьбы; теорию, занимающуюся разработкой причин, видов войны, побед и поражений, ее стратегии, тактики; практику, связанную с искусством ведения войны. Война связана с политикой, часто ведется с использованием вооруженных сил, но она не сводится к ним. Война может выражаться в идеологической, религиозной, политической, экономической, биологической, иных формах. Она может быть представлена психологическим воздействием, силовым устрашением, «холодной» войной и другими методами, непосредственно не связанными с вооруженными действиями. Односторонний анализ войны, негативная ее оценка сужают взгляд на проблему войны, уводят от понимания ее сущности, не позволяют понять метафизический, исторический и цивилизационный смысл этого явления. Наряду с другими факторами, война формировала человеческую цивилизацию. Многие войны оказали историческую услугу человечеству. Совершение византийских походов древнерусскими князьями приобщило Древнюю Русь к христианству. Борьба средневековой Руси с междоусобицей, с татаро-монголами, с Литвой, Польшей способствовала собиранию русских земель, созданию единого, централизованного сильного государства. После Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. Советский Союз приобрел статус великой державы. Взгляды мыслителей и история свидетельствуют о том, что мир (в смысле отсутствия войны) не следует характеризовать только в положительном значении, а войну нельзя рассматривать как абсолютное зло и чисто внешнюю случайность, имеющую основание в том, чего не должно быть, говорил Гегель. Война и мир суть логос бытия, всеобщий (космический) закон, закон существования мира и мера всего. Они, как и все в окружающем мире, подчинены законам диалектики. Война есть проявление всеобщего столкновения начал божественной, космической, природной, социальной жизни. Поэтому отношение и к войне, которая, по мнению Гераклита, вечна, и к вечному, согласно Канту, миру, возможному при определенных условиях, может быть лишь антиномическим. Логически их можно и осудить, и оправдать. Война есть виновное действие за борьбу, конкуренцию, конфликт, за демократический прогресс. И вместе с тем она служит оправданием вины за вечный мир, застой и разложение, ведущие к гибели. Задача политики - предвидеть социальные последствия каждой из противоположностей, своевременно принимать соответствующие решения и осуществлять практические действия.

В статье формулируется определение понятия «правовое обеспечение публичных интересов в горном праве», под которым целесообразно понимать закрепленные в нормативных правовых актах, а также в ненормативных актах органов государственной власти права и обязанности субъектов отношений по поводу недр, участков недр, отходов, направленные на достижение публичных целей в области рационального использования недр, охраны окружающей среды при недропользовании, развитие социально-экономической инфраструктуры. Представлено определение понятия мер правового обеспечения публичных интересов при пользовании недрами. Предлагается классификация мер правового обеспечения публичных интересов в процессе недропользования.

Соучастие является наиболее уязвимым звеном в системе уголовно-правовых норм. Его практическое применение характеризуется противоречивостью, а научные исследования - принципиальными разночтениями. Автор показывает основную причину, послужившую яблоком раздора среди специалистов. Ею, по мнению автора, является расхождение традиционного подразделения соучастия на исполнителей, организаторов и подстрекателей с современными представлениями о совместной деятельности, признанной в законе конструктивным признаком соучастия. Согласно данным психологической науки совместность предполагает сознательное взаимодействие нескольких лиц, ограниченное по месту и времени его осуществления. Названные традиционные формы соучастия такими свойствами не обладают, поскольку являются разрозненными самостоятельными действиями. В результате наложения этих противоречащих друг другу представлений и отражающих их законодательных положений практическое применение норм о соучастии выливается в противоречивую и в определенной мере произвольную оценку одних и тех же деяний либо в качестве групповых преступлений с очевидным признаком совместности (собственно соучастия), либо как сложного соучастия (традиционного), предопределяющую их различную ответственность и наказуемость. Поскольку законодательная формула соучастия требует совместности действий соучастников, традиционные формы соучастия искусственно подгоняются под нее или действительно совместные действия в той же мере расширяются до пределов традиционных форм, порождая неразбериху в квалификации, а как следствие, приводят к правоприменительным импровизациям и нарушениям принципов законности и справедливости в решении вопросов об ответственности соучастников. По мнению автора, существующее положение может быть устранено выделением традиционных форм соучастия в отдельную группу норм, именуемых причастностью к преступлению, как не обладающих признаком совместности. Последней соответствуют групповые преступления, требующие специальной квалификации, ответственности и наказуемости. В этих же целях предлагается упорядочить всю систему норм, связанных, как и соучастие, с фактами стечения преступников в связи с совершением одного преступления, подразделив ее по степени связи объективных и субъективных признаков: 1) на неосторожное сопричинение; 2) причастность к преступлению; 3) соучастие в преступлении; 4) прикосновенность к преступлению. Данное предложение позволит устранить противоречия в институте соучастия, систематизировать уголовно-правовые нормы о стечении преступников по признаку опасности отражаемых ими явлений и соответственно облегчить квалификацию этих видов преступлений, тем самым способствовать реализации принципов уголовного права и эффективности его применения. Даются проекты соответствующих норм.

В статье рассматриваются обычно выделяемые черты национализации, в том числе цели, основания, объекты национализации, возмездный и производный характер данного основания прекращения права частной собственности, допустимость оспаривания решения о национализации. Показано, что эти признаки по-разному понимаются в современной гражданско-правовой доктрине (В.А. Белов, Е.П. Губин, В.Д. Мазаев, Л.В. Щенникова и др.), а иногда лишь называются без необходимого уточнения. Дан анализ действующего законодательства, в том числе актов, принятых Госсоветом Республики Крым в 2014 г. Уделено также внимание вносившимся в Государственную Думу РФ законопроектам, призванным урегулировать отношения по национализации. Хотя, по мнению автора, большинство из предложенных проектов имели существенные недостатки, анализ их представляет интерес для изучения конструкции национализации, в том числе различных подходов к основаниям и порядку изъятия имущества. Более подробно исследован проект Федерального закона «О защите прав собственников недвижимого имущества при обращении в федеральную собственность для нужд Российской Федерации недвижимого имущества», разработанный Министерством экономического развития РФ в 2014 г. В заключение автор делает вывод о том, что все предложенные за последние годы законопроекты о национализации (в том числе прямо не указывающие на данный термин) в той или иной степени создают угрозу правам и интересам собственников; подавляющее число потребностей публично-правовых образований в имуществе частных лиц следовало бы решать через институт закупок (если речь идет о движимых вещах), а при возникновении потребности в недвижимых вещах - путем установления сервитутов, «соседских прав» без прекращения права собственности. С применением реквизиции можно согласиться лишь в исключительных случаях при введении режима чрезвычайного положения, а от конструкции национализации следует отказаться.

В статье обосновываются положения о том, что прекращение действия Евразийского экономического сообщества (ЕврАзЭС) не означает полную декриминализацию, утрату силы как товарной контрабанды, так и контрабанды ограниченных в обороте предметов; не каждое действие, входящее в понятие «незаконный оборот наркотиков» требует квалификации по совокупности. Для этого используется теория перевода жизненных явлений в норму уголовного права, из которой следует, что определение понятия является главным в цепочке «слово - термин - понятие - определение понятия», так как оно отражает сущность преступления. Показано преобразование регулятивного законодательства ЕврАзЭС в законодательство Евразийского экономического союза (ЕАЭС). В связи с этим определение одних понятий осталось прежним, но при другом обозначении (слова, термины); других - изменилось, хотя обозначение осталось прежним; третьих - изменилось и то и другое. Возможность изменения уголовно-правового запрета посредством изменений в нормативных актах, с которыми он связан, признается Конституционным Судом РФ, общепризнанными принципами и нормами международного права, в юридической литературе, обосновывается межотраслевыми связями уголовного закона, системным толкованием норм уголовного права. Поэтому нормы, в диспозициях которых указано перемещение через таможенную границу в рамках ЕврАзЭС (ст. 194 УК РФ, в отношении отдельных предметов - ст. 226.1, 229.1 УК РФ), следует толковать как перемещение через таможенную границу Таможенного союза. Однако при этом необходимо разрешить многие вопросы, в статье предлагается решение некоторых из них. Указание в диспозициях статей, предусматривающих уголовную ответственность за контрабанду ограниченных в обороте предметов, на Государственную границу РФ обусловлено подписанными Россией международными договорами (другим регулятивным законодательством). Ношение, хранение, перевозка, пересылка одной партии до границы и перемещение ее через границу образуют единое преступление, окончившееся с момента достижения конечной цели: потребить, сбыть и др., поэтому не требуют квалификации по совокупности.

Статья посвящена классификации соучастия по формам и видам, а также ее уголовно-правовому значению. В работе рассмотрены основные точки зрения в науке уголовного права на проблему классификации соучастия. Выявлены критерии, используемые в доктрине и судебной практике для классификации соучастия по формам. Сформулировано определение понятия «форма соучастия». Исследованы нормы института соучастия по действующему российскому уголовному законодательству и дана авторская классификация всех возможных вариантов совместного совершения преступления с точки зрения их формы и видов. Выделено пять форм соучастия, предусмотренных Общей частью УК РФ: 1) соучастие с распределением ролей; 2) группа лиц; 3) группа лиц по предварительному сговору; 4) организованная группа; 5) преступное сообщество (преступная организация). Также выделено 10 видов соучастия, закрепленных в Особенной части УК РФ. Пять видов организованной группы: 1) террористическая организация (ст. 205.5 УК РФ); 2) незаконное вооруженное формирование (ст. 208 УК РФ); 3) банда (ст. 209 УК РФ); 4) некоммерческая организация, посягающая на личность и права граждан (ст. 239 УК РФ); 5) экстремистская организация (ст. 282.2 УК РФ). Пять видов преступного сообщества: 1) террористическое сообщество (ст. 205.4 УК РФ); 2) структурированная организованная группа (ч. 1 ст. 210 УК РФ); 3) объединение организованных групп (ч. 1 ст. 210 УК РФ); 4) собрание организаторов, руководителей (лидеров) или иных представителей организованных групп (ч. 1 ст. 210 УК РФ); 5) экстремистское сообщество (ст. 282.1 УК РФ). Рассмотрены недостатки норм уголовного закона, посвященных квалификации соучастия, и судебной практики их применения. Исследованы разъяснения высшей судебной инстанции о назначении наказания по делам о соучастии. Проанализировано значение авторской классификации для уголовно-правовой оценки преступления, в том числе для квалификации преступлений, совершенных в соучастии, и для назначения наказания за преступление, совершенное в соучастии. Автором сделаны предложения по изменению норм Уголовного кодекса РФ, призванные уточнить правила квалификации групповых преступлений. Также сделаны предложения по усовершенствованию разъяснений Верховного Суда РФ, посвященных толкованию норм о назначении наказания за групповые преступления, в целях справедливой индивидуализации наказания соучастников.

В начале ХХ века британские колониальные власти продолжили попытки децентрализовать управление и финансовую систему Британской Индии путем предоставления больших административных и финансовых полномочий правительствам провинций, что требовало разграничения компетенции и финансирования правительства Британской Индии и правительств провинций. Генерал-губернатор Индии Кёрзон попытался избавиться от недостатков схемы Рипона и ввел схему квазипостоянного характера, основная идея которой заключалась в повышении заинтересованности провинций в увеличении своих доходов. В феврале 1909 г. Комиссия по децентрализации Индии представила доклад, где отразила аргументы как в пользу централизации управления, так и в пользу децентрализации. Для усиления децентрализации предлагалось увеличить полномочия правительств провинций и властей, подчиненных им административнотерриториальных единиц, по широкому кругу вопросов руководства государственными службами. Особый акцент делался на необходимости развивать на всей территории Индии, особенно в сельской местности, органы местного самоуправления. Важнейшая роль среди них отводилась панчаятам. Предусматривалось создание органов самоуправления на уровне дистрикта и на самом нижнем уровне - деревни или группы деревень. Соответственно предлагалось перераспределение компетенции между различными уровнями органов управления и самоуправления. Для реализации преобразований комиссия рекомендовала перераспределить источники финансирования властных органов каждого уровня и достаточно подробно оговаривала конкретные налоги. В отчете говорилось и о необходимости изменений в структуре расходов органов разных уровней. В статье приводятся меры по реализации рекомендаций Комиссии, оценки ее деятельности рядом исследователей и источников, делаются краткие выводы.

Европейский суд справедливости, созданный в начале 1950-х гг., значительно расширил свои полномочия. Главным фактором экспансии европейского права стали обращения национальных судов в Европейский суд за разъяснениями (в 1993-2009 гг. имело место от 200 до 300 преюдициальных запросов в год, с 2010 г. их число выросло до 400 и даже превысило эту цифру, что, однако, не так много на три десятка стран-членов). Суд признал появление системы европейского права в 1960-е гг. (дела Van Gend en Loos v. Nederlandse Administratie der Belastingen; Costa v. ENEL; International Handelsgesellschaft). Он утвердил принцип свободного перемещения товаров и услуг в 1970-е. Особую известность получили такие решения, как «Дассонвилль», «Кассис де Дижон», «Омега». В 1990-е Суд уделил еще большее внимание гуманитарным проблемам. Но далеко не все решения судебного органа являются государственно ориентированными. В основном не учитываются государственные интересы в двух категориях дел: 1) связанных с вмешательством в компетенцию стран-членов под предлогом защиты фундаментальных принципов европейского права и 2) относящихся к расширительной трактовке гражданства Евросоюза. Эти сферы жизни являются особенно противоречивыми для определенных государств, национальных бюджетов и суверенитета (потенциально причиняющим беспокойство в будущем как искусственно стимулирующим иммиграцию является дело Gerardo Riuz Zambrano v. Office national de l'emploi). То же можно сказать и о трудовых спорах, которые ущемляют права профсоюзов (обратим внимание на дела Viking Line; Laval). Иногда определенные государства, политики и юристы возмущаются судебной экспансией. Национальные суды редко обнаруживают открытое недовольство решениями Европейского суда, но, судя по всему, воздерживаются от того, чтобы делать преюдициальные запросы в массовом порядке. Общественное мнение Европы все меньше и меньше доверяет Европейскому суду справедливости. Особенно это актуально для Греции, Испании, Италии, Португалии, Великобритании, Кипра (уровень доверия только около 30-35 % или меньше).

В России и Китае декларирование имущества является важным звеном в системе борьбы с коррупцией, однако, основываясь на различных политических системах, различных экономических базах, исторической культуре и социальной среде, странами сформированы разные конструкции. Поиск общих черт в декларировании имущества в указанных государствах, анализ различий в них, использование положительного опыта имеют большую ценность. Направление развития китайской системы декларирования имущества должно быть таким, чтобы она эволюционировала из внутрипартийного в государственное законодательство; модель системы должна перейти от режима единого управления внутри системы в открытый режим множественного общественного управления, ее функциональными целями должно стать не выявление коррумпированных элементов, а предотвращение конфликтов интересов; логика ценностей системы должна превратиться из ограничения единственным требованием декларирования в сбалансированное сочетание связывания обязательствами и оказания правовой помощи.

Статья посвящена социологическому исследованию рецидива насильственной преступности. Выделение этого вида рецидивной преступности в самостоятельный вид основано на особой характеристике субъекта преступления - совершении им ранее преступления, за которое к нему применялись меры государственного воздействия. В связи с этим целесообразным представляется проведение криминологического исследования рецидива насильственных преступлений через личность преступника. В исследовании принимали участие осужденные, отбывающие наказание в местах лишения свободы повторно. По специально разработанным программам проведены сбор, обобщение и анализ сведений из личных дел 13 850 осужденных (13 659 мужчин и 191 женщина), а также анкетный опрос 953 осужденных (800 мужчин и 153 женщины), и анализ полученных результатов. В статье приведены основные результаты исследования, которые положены в основу криминологической характеристики рецидива насильственных преступлений. Насильственные рецидивисты - мужчины в 44,7 % случаев совершения преступлений преследовали цель извлечения материальной выгоды, в 12,6 % случаев - защиты своей жизни или здоровья, в 10,6 % случаев - мести, в 7,1 % случаев - ревности и др. Насильственные рецидивисты - женщины лишь в 16 % случаях совершения преступлений преследовали цель извлечения материальной выгоды, в 46,9 % случаев - защиты своей жизни и здоровья, в 11,1 % случаев - мести, в 11,1 % случаев - ревности и др.

В статье дан анализ основных доктринальных положений о «неосторожном сопричинении». Изучение данного вопроса позволило авторам утверждать, что понятие «неосторожное соучастие» не совпадает с понятием «неосторожное сопричинение»; различие состоит в том, что неосторожное соучастие возможно с распределением ролей, при котором деятельность некоторых соучаствующих лиц не связана с непосредственным причинением вреда, но создает условия для такого причинения и соответственно находится с ними в причинной и виновной связи. Неосторожное сопричинение характеризует ситуацию соисполнительства в неосторожном преступлении, т.е. происходит совершение неосторожного преступления, при котором в действиях каждого из совместно действующих лиц имеется общий состав преступления. Данный вывод делается на основе анализа монографических исследований по этой проблеме. В рамках реформирования уголовного законодательства Федеральным законом от 3 февраля 2014 г. № 15-ФЗ ст. 263.1 УК РФ изложена в новой редакции (вступила в силу 5 июня 2014 г.). Указание в ч. 3 и 4 ст. 263.1 УК РФ на совершение данного преступления группой лиц по предварительному сговору и организованной группой, по убеждению авторов, подлежит исключению как противоречащее ст. 32 УК РФ. При конструировании уголовно-правовой нормы всегда проявляется конечный социальный эффект, который намерены получить общество и государство в результате направленного ее воздействия на социальные процессы. В стремлении достичь поставленную цель законодатель не всегда уделяет внимание деталям, учитывает то, что все институты права, все нормы, образующие эти институты, находятся в тесной взаимосвязи между собой, следовательно, внесение изменений в уголовный закон должно проходить с учетом уже функционирующей системы. Исходя из законодательного определения соучастия в преступлении авторы констатируют, что соучастие в неосторожном преступлении невозможно.

Преступления, совершенные мафиозными группировками, являются новой категорией преступлений, представленных в Уголовном кодексе Китая в 1997 году. В статье называются три типа «преступлений, совершенных мафиозными группировками», а именно: организация, руководство и участие в мафиозной группировке; вербовка в мафиозную группировку посредством пересечения границ Китая; а также укрывательство и сотрудничество с мафиозными группировками. Однако определение преступления, совершенного мафиозными группировками, остается спорным как на практике, так и в теоретических исследованиях, с момента внесения в 1997 году поправок в Уголовный кодекс КНР, даже несмотря на то, что законодатели и судейский корпус опубликовали ряд разъяснений к нему сразу после внесения данных поправок. Из-за особенностей данного вида преступления ему так и не удалось дать удовлетворительное определение. Чтобы не вызывать путаницу, важно широко применять понятие преступления, совершенного мафиозными группировками, посредством строгого применения законов в судебной практике, или совершенствуя соответствующее законодательство относительно мафиозных группировок. В статье приводятся результаты теоретического исследования и практического анализа определения преступлений, совершенных мафиозными группировками, а также обсуждаются четыре аспекта характерных данному виду преступлений признаков: организационные; экономические; поведенческие и контролирующие. Аналогичная классификация характерных признаков будет использована и для Поправки VIII в Уголовный кодекс КНР. Она будет иметь огромное значение для строгого применения законов в судебной практике.

В статье дается анализ проекта постановления Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике применения законодательства, регулирующего вопросы дисциплинарной ответственности судей», определяются основные задачи, поставленные перед создателями проекта, исследуется его общая направленность и специфика. Более детально рассматривается цель создания, заключающаяся в защите прав и законных интересов судьи в случае их нарушения посредством применения к нему мер дисциплинарной ответственности; выделяются сильные и слабые стороны проекта, проводится оценка юридической техники, исследуется понятийный аппарат и формулировки. В работе показаны недостатки проекта данного постановления, как системные, так и носящие частный характер, существующие в рамках отдельных положений проекта; предлагаются различные пути их устранения. Проект постановления Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике применения законодательства, регулирующего вопросы дисциплинарной ответственности судей» заменит постановление Пленума Верховного Суда РФ от 31 мая 2007 г. № 27 (в ред. от 20 мая 2010 г.), поэтому в статье проводится их сравнительный анализ.

В статье дается обзор материалов круглого стола, состоявшегося 9 марта 2016 г. в Академии Следственного комитета РФ, на котором были обсуждены монографии профессора И.М. Рагимова «Преступность и наказание» (М., 2012), «Философия преступления и наказания» (СПб., 2015), «О нравственности наказания» (СПб., 2016). Однако разговор не ограничился анализом только указанных книг, а вышел далеко за пределы публикаций, что вполне объяснимо значимостью проблемы. На протяжении веков ученые бьются над разрешением ряда вопросов: право наказания, сущность и содержание наказания, цели и функции наказания, средства их реализации и т.д. Поэтому обсуждение по многим вопросам получилось острым, разумеется, оставаясь в рамках научной дискуссии. В работе круглого стола приняли участие депутаты Государственной Думы РФ, известные ученые Москвы, Санкт-Петербурга, Владивостока, Ельца, Омска и ряда других городов России, а также представители научной общественности Азербайджана. Открыл работу круглого стола А.М. Багмет - и. о. ректора Академии Следственного комитета РФ, кандидат юридических наук, генерал-майор юстиции. С вступительным словом выступил А.И. Бастрыкин - председатель Следственного комитета РФ, доктор юридических наук, генерал юстиции.

Рецензия посвящена монографии И.М. Рагимова «О нравственности наказания». В работе автором глубоко проанализированы проблемы, связанные с нравственными основами происхождения наказания, нравственными началами наказания, условиями обеспечения нравственных начал наказания. Довольно редко в современных исследованиях затрагивается вопрос об отношении религии к наказанию. Обращение к нему - одно из несомненных достоинств книги. Один из основных вопросов, на которые автор пытается найти ответ, заключается в следующем: следует ли применять наказание или лучше отдать предпочтение альтернативным мерам некарательного воздействия? Достаточно подробно рассматриваются проблемы эффективности наказания. Интересны рассуждения о справедливости наказания. Один из разделов монографии посвящен такому сложному и дискуссионному вопросу, как нравственность смертной казни. Обращает на себя внимание то, что монография заканчивается теоретическими и практическими рекомендациями законодателю, что свидетельствует не только о теоретическом, но и о практическом значении данного исследования. От других довольно многочисленных в последние годы исследований по проблемам наказания работу отличает глубокое исследование проблем, анализ всех, или по крайней мере большинства, точек зрения по тому или иному дискуссионному вопросу. Большая заслуга автора и в том, что ему удалось собрать весьма обширный эмпирический и статистический материал.