№ 5 (2017)
МЕТОДОЛОГИЯ ПРАВА
11-23 2023
Резюме
Статья посвящена методологическим проблемам учения о гражданско-правовой ответственности как разновидности юридической ответственности. В отечественной цивилистической науке она представляет собой некий «комплекс последствий» и за противоправное и за правомерное поведение, и за вину и без вины, и за свои и за чужие действия, и за действия и за событие, при наличии и при отсутствии прямой причинности. Главная причина такой научной ситуации заключается в пренебрежении методологическими принципами и подходами исследования. Выделены и рассмотрены три наиболее актуальных методологических вопроса гражданско-правового исследования ответственности. Во-первых, цивилистическое познание ответственности по многим вопросам не согласовано с теорией права, которая обладает методологическим значением для всех отраслевых наук: большинство мер, называемых гражданско-правовой ответственностью, не отвечают сущности, принципам, целям, задачам и функциям юридической ответственности. Во-вторых, гражданско-правовая ответственность исследуется преимущественно при помощи догматического метода познания, не позволяющего выйти за границы часто изменяемого и дополняемого позитивного права. При этом законодатель беспрерывно «выдает» новые перераспределяющие имущество от одних лиц к другим меры (компенсации за правомерные действия, возмещение имущественных потерь), вынуждая постоянно подгонять теорию под законодательство, в результате чего учение о гражданско-правовой ответственности утрачивает всякие границы и признаки научности. В-третьих, при изучении гражданско-правовой ответственности практически не применяется междисциплинарный подход, не используются допустимые результаты и методы исследований смежных наук (экономики, социологии, психологии), которые в значительной степени могли бы содействовать дальнейшему познанию сущности ответственности в гражданском праве. Решение указанных методологических вопросов является обязательным условием как укрепления учения о гражданско-правовой ответственности и его дальнейшего эффективного развития, так и успешного правоприменения нормативных правил о ней.
ТОЧКА ЗРЕНИЯ
24-37 1993
Резюме
В статье раскрывается сущность двух одновременно протекающих в настоящее время процессов: социализации и гуманизации гражданского права. Данные процессы получают отражение и в трансформации института гражданско-правовой ответственности. На основании анализа законодательства, судебной практики и доктрины можно выделить определенные тенденции развития гражданско-правовой ответственности за нарушение обязательств. Во-первых, введение в гражданское законодательство принципа добросовестности оказало значительное влияние на правовые нормы, регулирующие гражданско-правовую ответственность за нарушение обязательств. В работе обосновывается вывод, что эволюция принципа добросовестности участников гражданского оборота привела к развитию начал справедливости и соразмерности как основных критериев гражданско-правовой ответственности. Во-вторых, продолжается поиск эффективной модели ответственности, сочетающей стандарты как виновной ответственности, обеспечивающей справедливое воздаяние, так и безвиновной, направленной на достижение справедливой компенсации и распределение убытков за неисполнение договора. В-третьих, это тенденция учета предвидимости последствий в конструкции гражданско-правовой ответственности и субъективизации причинной связи. Особенностью развития причинно-следственных связей в договорных отношениях является то, что обстоятельства, влияющие на это развитие, проходят через сознание участников договора, и потому они могут с известной степенью вероятности предвидеть правовые последствия, а также корректировать развитие причинно-следственной связи посредством предусмотренных договором обстоятельств. В-четвертых, подчеркнута компенсационная направленность мер гражданско-правовой ответственности - защита интереса кредитора в исполнении (performance interest). В-пятых, тенденция развития диспозитивных начал гражданско-правовой ответственности проявляется в том, что стороны вправе по своему усмотрению в установленных законом пределах ограничивать или увеличивать ответственность должника, корректировать условия ее наступления. В-шестых, тенденцией развития института гражданско-правовой ответственности является расширение сферы внедоговорной ответственности и усиление взаимодействия договорной и деликтной ответственности. Расширение сферы внедоговорной ответственности можно проиллюстрировать на примерах рецепции российским гражданским правом института преддоговорной ответственности (culpa in contrahendo) и попытками судебной практики возмещения «чистых экономических потерь». На основании проведенного исследования можно заключить, что рецепция ряда правовых конструкций европейского права и адаптирование их к особенностям российского гражданского оборота призвана сформировать новую концепцию гражданского права в целом и института гражданско-правовой ответственности в частности, основанных на принципах справедливости, соразмерности и добросовестности.
КОММЕНТАРИЙ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА
38-45 547
Резюме
В статье предлагается анализ норм гл. 25 Гражданского кодекса РФ на предмет использования в них презумпций, а также иных правовых конструкций, построенных на предположениях. Раскрывается авторское понимание презумпций как моделей правовых явлений, используемых для преодоления неопределенности в правоотношениях, для оптимального сочетания интересов их участников. Обращается внимание на функции правовых презумпций и их обусловленность функциями правовых явлений, моделируемых в презумпциях, что задает ориентир для эффективного применения подобных конструкций в охране интересов участников правоотношений. Отмечается, что возможное существование неопределенности относительно факта нарушения обязательства на этапе обращения за защитой не создает предпосылок для использования презумпций в гражданском праве, а порождает необходимость установления фактов нарушения обязательств. При этом допускаемые в подобных ситуациях предположения оформляются не в материально-правовые, а процессуальные презумпции. Основное внимание в работе сосредоточено на исследовании вопроса о применении презумпций и различных предположений при регламентации правил об условиях привлечения должников к гражданско-правовой ответственности за нарушение обязательств (противоправность поведения лица, нарушившего обязательство; причинная связь между противоправным поведением и нарушением обязательства, вина). Обоснованы выводы о невозможности применения презумпций при установлении противоправности поведения лица, нарушившего обязательство, и при определении причинной связи между противоправным поведением и фактом нарушения обязательства. Рассмотрена возможность применения предположений о негативных последствиях нарушения обязательств и формы их выражения в действующих нормах и правовых позициях Верховного Суда РФ, отражающих подходы к применению новелл гражданского законодательства. При оценке условий применения презумпции вины предложен анализ ее природы и установлены пределы ее применения. Обоснована невозможность применения презумпции вины при оценке поведения кредитора. Сформулирован общий вывод об объективной необходимости предположений при регламентации отношений по применению мер гражданско-правовой ответственности.
46-58 680
Резюме
В статье исследованы особенности проявления конструкции гражданско-правовой ответственности применительно к обязательственным правоотношениям, возникающим из неустойки, залога, удержания вещи должника, поручительства, независимой гарантии, задатка и обеспечительного платежа. Сделаны выводы о том, что в отношении неустойки и задатка гражданско-правовая ответственность определяет основное содержание самих обязательств. Обеспечительная функция задатка и неустойки исчерпывается стимулированием к надлежащему исполнению обязательства, поэтому соглашение о задатке и неустойке может быть квалифицировано как соглашение об установлении специальных мер ответственности. Применительно к залогу, удержанию и обеспечительному платежу ответственность может быть предусмотрена соглашением сторон и является дополнительной санкцией за нарушение отдельных обязанностей. Для поручительства понятие ответственности является ключевым - оно позволяет отграничить содержание договора поручительства от основного обязательства. Поручитель обязуется исполнить собственное обязательство, возникающее из договора поручительства, а не возмещать убытки или исполнять обязательство за должника по основному обязательству. Термины «солидарная» и «субсидиарная» применительно к ответственности поручителя означают соответствующие разновидности поручительства. Однако на уровне судебной практики было сформировано дополнительное проявление свойства акцессорности поручительства - поручитель по общему правилу не несет ответственности за нарушение своего обязательства, иное может быть предусмотрено договором поручительства. В отношении независимой гарантии сформулировано противоположное решение: гарант по общему правил несет ответственность как любой другой должник по денежному обязательству. Поэтому такое проявление свойства акцессорных способов обеспечения исполнения обязательств, как ограничение ответственности лица, предоставившего обеспечение, может рассматриваться как общее правило для данной группы обеспечительных конструкций.
59-69 441
Резюме
С позиций системности реформы гражданского законодательства в статье осуществлено сопоставление норм о гражданско-правовой ответственности и правовом статусе участников гражданских правоотношений. Выделены и проиллюстрированы особенности ответственности в зависимости от правового статуса внутри обязательственного отношения (должник - кредитор). В предпринимательских отношениях рассмотрены сложные проценты, право уменьшить неустойку при нарушении обязательства предпринимателем, ограничение ответственности предпринимателя в способах обеспечения исполнения обязательств, ограничение возможностей признать недействительным договор, связанный с осуществлением его сторонами предпринимательской деятельности. Выявлена специфика ответственности исполнителя по возмездному договору перед потребителем в законодательстве о защите прав потребителей. Рассмотрены особенности неустойки по законодательству о контрактной системе применительно к государственному (муниципальному) заказчику и поставщику (подрядчику, исполнителю). Проанализированы и систематизированы новеллы об ответственности, связанные со спецификой правового статуса юридических лиц. Выявлены проблемы для правового института ответственности тенденции к признанию квазиправосубъектности за органами юридического лица. Рассмотрены отдельные вопросы соотношения и распределения ответственности между юридическими лицами, их органами и членами органов юридических лиц во внутренних отношениях и в сделках с иными лицами. В результате выявлены специфика и тенденции развития института гражданско-правовой ответственности по субъектному составу. Новеллы об ответственности, связанные со спецификой правового статуса юридических лиц, обусловлены фактически новой редакцией гл. 4 ГК РФ и распространением применения общих положений об обязательствах на требования, возникшие из корпоративных отношений. Во внутренних отношениях член органа юридического лица несет ответственность сразу перед организацией. В иных отношениях, где вовне выступает само юридическое лицо, неблагоприятные последствия сначала претерпевает эта организация, а затем в регрессном порядке она может взыскать свои убытки с члена органа юридического лица.
70-82 11175
Резюме
Критерии разграничения составов недобросовестной конкуренции и злоупотребления правом при регистрации товарных знаков в настоящее время не выработаны ни на уровне доктрины, ни в судебной практике. Данные институты зачастую смешиваются. В рамках данной статьи авторы обосновывают нецелесообразность применения к действиям по регистрации товарного знака института недобросовестной конкуренции. На основе анализа судебной практики можно заключить, что недобросовестная регистрация товарных знаков далеко не всегда влияет на конкуренцию. Даже в случаях, когда существует вероятность такого воздействия, суды не устанавливают его наличие, не определяют круг потенциальных конкурентов правообладателя. Вывод о добросовестности или недобросовестности заявителя по регистрации товарного знака должен быть сделан с точки зрения соответствия функциям товарного знака (повышения качества товаров, снижения издержек потребительского выбора и др.), а не только с позиций обеспечения свободной конкуренции. Если в качестве товарного знака регистрируется обозначение, ранее используемое без регистрации иными лицами, необходимо разграничивать два случая. Первый случай - когда заявитель заинтересован в использовании товарного знака, связывании с ним собственной положительной репутации. До подачи заявки на регистрацию он использовал наряду с иными лицами обозначение, которое не успело утратить различительную способность. В такой ситуации регистрация соответствует институциональному назначению товарного знака, хотя и ущемляет интересы конкурентов. Обозначение становится полноценным идентификатором, указывающим на источник происхождения товара, снижается риск введения потребителей в заблуждение. Поэтому регистрация товарного знака должна быть сохранена. Второй случай - когда заявку на регистрацию товарного знака подает субъект, который не заинтересован в использовании товарного знака, а действует исключительно в целях причинения вреда конкуренту, блокирования его деятельности. В этом случае регистрацию товарного знака следует признавать недействительной. С точки зрения действующего законодательства регистрация товарного знака в ненадлежащих целях должна квалифицироваться в качестве злоупотребления правом. De lege fernnda регистрация товарного знака по основанию недобросовестности должна оспариваться сразу в суд. При действующем законодательном регулировании на уровне судебной практики оправдано сформулировать однозначный вывод о возможности заявления в качестве самостоятельного требования о признании регистрации товарного знака злоупотреблением правом.
83-94 472
Резюме
В статье анализируется Федеральный закон от 8 марта 2015 г. № 42-ФЗ «О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации», разработанный на основе Концепции развития гражданского законодательства РФ, а также законопроекта о внесении изменений и дополнений в Гражданский кодекс РФ. Этим законом внесены изменения в разд. III ГК РФ, в котором сосредоточены общие положения об обязательствах и договорах. Существенные изменения претерпел и институт ответственности. В работе дается оценка внесенным в гл. 25 ГК РФ изменениям, касающимся правил правового регулирования двух форм гражданско-правовой ответственности: возмещения убытков, уплаты неустойки. Автор попытался связать проблемы ответственности с проблемой защиты прав кредитора. Отмечая зависимость объема ответственности от выбранных способов защиты, автор на примере договора купли-продажи контрафактного товара попытался установить их связь. В статье рассматриваются вопросы о том, применимы ли нормы о правовых последствиях поставки некачественного товара к отношениям по поставке контрафактного товара, анализируются и другие возможные способы защиты прав покупателя контрафактного товара, а также возможные формы ответственности поставщика контрафактного товара при использовании покупателем тех или иных способов защиты. Обсуждается вопрос о возможности признания сделки недействительной. Автор попытался сравнить и выявить наиболее эффективный способ защиты прав и интересов приобретателя контрафактного товара, основываясь на анализе соответствующих норм ГК РФ и судебной практики. Особое внимание в работе уделяется механизму реализации принципа полного возмещения убытков, анализу новых норм ГК РФ и положений, которые расширили границы действия данного принципа, благодаря чему ответственность должника приобрела более очерченные границы и у кредитора появились дополнительные возможности защитить свои права.
ВОПРОСЫ ПРАВОПРИМЕНЕНИЯ
95-104 847
Резюме
В статье рассматриваются проблемы возмещения убытков, причиненных нарушениями антимонопольного законодательства, в качестве способа защиты гражданских прав. Отмечается, что защита гражданских прав, пораженных в результате нарушений антимонопольного законодательства, опосредованно возможна не только в судебном, но и в административном порядке даже без участия судебных инстанций, поскольку эта защита может осуществляться в пределах компетенций ФАС России, установленных законодательством. Обосновывается вывод, что антимонопольная компенсация, предлагаемая антимонопольным органом в качестве альтернативы возмещения убытков, является сугубо восстановительной, а не карательной (штрафной) мерой ответственности, даже несмотря на то, что она применяется в ответ на нарушение антимонопольного законодательства. Аргументируется, что вопрос о содержании и составе имущественных последствий нарушения антимонопольного законодательства непосредственно связан с основаниями возникновения убытков. Показано, что основным критерием применения мер гражданско-правовой защиты при нарушении антимонопольного законодательства является признак связанности факта административного правонарушения и факта существования гражданско-правового отношения, в котором возникает нарушение имущественных прав или основание для возмещения убытков. По этому критерию автором классифицируются два вида отношений: 1) нарушение антимонопольного законодательства, непосредственно связанное с гражданским правоотношением; 2) антимонопольное нарушение, не имеющее прямой связи с гражданским правоотношением, при котором имущественный ущерб возникает косвенно (опосредовано). Подробно анализируются отдельные виды оснований возмещения убытков, в качестве которых рассматриваются злоупотребление доминирующим положением, акты недобросовестной конкуренции, сговор при проведении торгов. В качестве особого основания возмещения убытков исследуется нарушение запрета злоупотребления правом, имеющего такой же универсальный характер, и норма ст. 15 ГК РФ.
105-115 1095
Резюме
В статье рассматривается содержание принципа полного возмещение вреда при наступлении деликтной ответственности в сравнении с содержанием принципа полного возмещения вреда, причиненного гражданину при осуществлении уголовно-процессуальной деятельности. В этой связи исследуется судебная практика последних и прошлых лет по рассмотрению в уголовном судопроизводстве дел о возмещении имущественного вреда и компенсации морального вреда при полной и частичной реабилитации, показано отсутствие единства толкования состава имущественного вреда, возмещаемого по общим основаниям наступления деликтной ответственности (ст. 1064 ГК РФ) и по специальным основаниям (ст. 1070 ГК РФ и ст. 135 УПК РФ). Анализ судебной практики по данной категории судебных дел дает основания для вывода о том, что состав имущественного вреда, возмещаемого реабилитированному лицу, значительно уже, нежели состав имущественного вреда, возмещаемого в деликтных обязательствах (ст. 1064 ГК РФ), показано отсутствие единства в подходе к определению размера компенсации морального вреда при полной и частичной реабилитации; раскрываются понятия «объем» и «размер» возмещаемого вреда как разные правовые категории; обосновывается применение понятий «объем возмещения» и «размер возмещения». Обобщение исследованной судебной практики последних лет и следственно-судебной практики прошлых лет по рассмотрению в уголовном судопроизводстве дел о возмещении имущественного вреда, компенсации морального вреда дает основание полагать, что на практике принцип полного возмещения вреда, причиненного в сфере уголовного судопроизводства, не осуществляется. Анализ действующего уголовно-процессуального и гражданско-процессуального законодательства о возмещении имущественного вреда, компенсации морального вреда, восстановлении трудовых, жилищных, пенсионных и иных прав реабилитированного гражданина свидетельствует о раздвоенности существующего порядка восстановления имущественных и личных неимущественных прав данной категории граждан; предлагаются пути совершенствования действующего порядка возмещения причиненного вреда и восстановления нарушенных прав реабилитированного. Предлагается единый судебный исковой порядок.
116-125 3257
Резюме
В статье рассматривается влияние общеправового принципа соразмерности ответственности на применение судами ст. 333 ГК РФ. Учитывая неопределенность употребляемых законодателем в ст. 333 ГК РФ понятий, их оценочный характер, особое внимание уделяется анализу разъяснений Верховного Суда РФ и судебной практики по вопросу явной несоразмерности подлежащей уплате неустойки последствиям нарушения обязательств. В частности, анализируются основания снижения подлежащей уплате неустойки, критерии установления явной несоразмерности неустойки последствиям нарушения обязательства. Авторами делается вывод, что мера защиты - уменьшение неустойки - может применяться в ряде случаев при отсутствии убытков на стороне кредитора. В статье определяется соотношение ст. 333 и 10 ГК РФ, позволяющей реализовывать идею соразмерности гражданско-правовой ответственности на основе принципиального положения - недопустимости злоупотребления правом; выявляются случаи возможного снижения размера неустойки исключительно на основании ст. 10 ГК РФ. На основании анализа принципа соразмерности ответственности выделяются пределы снижения размера подлежащей уплате неустойки. Авторы приходят к выводу, что ст. 333 ГК РФ направлена на реализацию общеправового принципа пропорциональности и соразмерности ответственности, что позволяет поставить вопрос о ее соотношении с публичным порядком. Понятие публичного порядка характеризуется авторами как оценочное и во многом юридико-политическое, формально не имеющее определенного содержания, а следовательно, достаточно сложное для единообразного толкования. Анализируя соотношение понятий «публичный порядок» и «основополагающие принципы», авторы делают вывод, что основополагающие принципы права образуют основу публичного правопорядка. Данный вывод подтверждается положениями судебной практики. В статье ставится вопрос о том, может ли необоснованное применение или неприменение судом ст. 333 ГК РФ в случае явной несоразмерности неустойки последствиям нарушения обязательства рассматриваться как нарушение публичного порядка. Отмечается отсутствие единообразной судебной практики по данному вопросу.
126-135 914
Резюме
Наследственная масса, в которую входят корпоративные права, ценные бумаги, предприятия, интеллектуальные права, недвижимое имущество, зачастую требует введения доверительного управления на срок до вступления наследников в наследство. Нормы о доверительном управлении наследственным имуществом отсылают правоприменителя к общим положениям гл. 53 ГК РФ, рассчитанным в первую очередь на предпринимательские отношения. Однако специфика природы доверительного управления в силу закона не позволяет применить к нему общие положения об ответственности учредителя управления и управляющего, что приводит к незащищенности участников отношений доверительного управления наследственным имуществом предпринимателя. В силу природы договора доверительного управления имуществом наследственной массой нотариус как учредитель не должен и не может отвечать всем своим имущество по долгам, возникшим в связи с исполнением доверительным управляющим своих обязанностей по договору доверительного управления. В то же время на практике сложно будет найти гражданина, согласного осуществлять доверительное управление чужим имуществом в течение нескольких месяцев, при условии, что он, зачастую не являясь профессионалом, несет неограниченную ответственность по долгам из договора доверительного управления перед третьими лицами и выгодоприобретателями. Отсутствие прямого закрепления в законодательстве возможностей возложить риски несения потерь на само наследственное имущество, а также предоставление выгодоприобретателям только права требования в отношении доверительного управляющего и возможности предложить, а иногда и настоять на кандидатуре доверительного управляющего, исключает возможность эффективно осуществлять управление наследством. Нерациональные решения, заложенные в законодательное регулирование правил об ответственности по обязательствам доверительного управляющего, возникшим при управлении имуществом, не позволяют прямо и надежно защитить интересы выгодоприобретателей и обеспечить защиту имущественной сферы нотариуса. На наш взгляд, назрела необходимость привести нормы закона в соответствие с фактическими обстоятельствами судебной и нотариальной практики, чтобы надежно защитить интересы выгодоприобретателей и обеспечить защиту имущественной сферы нотариуса.
В ФОКУСЕ МНЕНИЙ
136-147 2304
Резюме
В результате реформы гражданского законодательства были существенно модернизированы нормы обязательственного, в том числе договорного, права. Одними из самых обсуждаемых новелл гражданского законодательства стали новые нормы о преддоговорной ответственности. В настоящее время положения, касающиеся регулирования отношений, связанных с привлечением сторон переговоров к ответственности на стадии до заключения договора, включены в общую часть договорного права. В связи с этим вопрос об определении правовой природы преддоговорной ответственности, ее основаниях и условиях приобрел особую актуальность не только с теоретической, но и с практической точки зрения. Можно ли на основе анализа действовавших ранее и новых норм ГК РФ о преддоговорной ответственности сделать вывод о формировании в отечественном праве единой ее концепции? Помимо проблемных вопросов, касающихся природы преддоговорной ответственности, актуальными являются вопросы определения оснований и условий привлечения к ответственности за недобросовестное ведение переговоров, определения самого понятия переговоров о заключении договора, определения их начала и завершения, соотношения норм, содержащихся в ст. 434.1 ГК РФ с нормами ст. 431.2, 421, 178, 179 ГК РФ и ряд других, а также вопросы определения объема возмещения убытков при недобросовестном ведении переговоров. В результате проведенного анализа новых положений законодательства, судебной практики, доктрины можно прийти к выводу о том, что преддоговорная ответственность в отечественном праве не является однородной по своей сути. Несмотря на то, что нормы о преддоговорной ответственности помещены в общей части договорного права, обоснованным является вывод о невозможности признания преддоговорной ответственности сугубо договорной, поскольку в случае незаключенного договора самих по себе договорных правоотношений не возникает. В зависимости от оснований и условий наступления ответственности за нарушения на преддоговорной стадии она может выражаться в форме договорной (если договор в итоге все-таки был заключен) или внедоговорной (квазидоговорной, деликтной) ответственности. Обосновывается вывод, что в некоторых случаях преддоговорная ответственность наступает в связи со злоупотреблением правом на заключение или отказ от заключения договора, правом на самостоятельное ведение переговоров и решение вопроса об их продолжении.
148-162 1445
Резюме
В статье анализируются правовые механизмы установления ограниченной ответственности в гражданском праве РФ. При этом вначале раскрываются само понятие гражданско-правовой ответственности, правовая природа, сущность и основные функции. Автор исходит из того, что размер возмещаемых убытков может быть ограничен как законом, так и договором на основании ст. 15 и 400 ГК РФ. Убытки рассматриваются как в историческом, так и в сравнительно-правовом аспекте в качестве основной формы гражданско-правовой ответственности. Анализируется принцип полного возмещения убытков как один из основополагающих принципов гражданского права, однако, учитывая его компенсаторно-восстановительную функцию, делается вывод о том, что современное развитие рыночных отношений способствует возрастанию случаев ограниченной ответственности в российском законодательстве, тем самым идя в разрез с одним из значимых принципов гражданского права о возмещении убытков в полном объеме. Подробно рассматривается юридическая природа ограниченной ответственности, в первую очередь с учетом невозможности возмещения косвенных убытков, исходя из норм ныне действующего гражданского законодательства. Раскрыто и изучено такое понятие, как обычные условия гражданского оборота, закрепленное в ст. 15 ГК РФ, при этом на основе доктринальных выводов обосновано мнение о том, что данная правовая категория также влияет на размер возмещаемых убытков, в определенных случаях ограничивая их размер. Рассматривается правовой механизм возможности введения ограниченной ответственности по некоторым видам обязательств и по обязательствам, связанным с определенными видами деятельности, на основании положений ст. 400 ГК РФ. Называются и разбираются основные случаи ограниченной ответственности, закрепленные как в Общих положениях ГК РФ, так и в его Особенной части. Анализируются основные формы ограниченной ответственности, при этом отдельное внимание уделяется возмещению убытков в форме реального ущерба - без учета упущенной выгоды. Отдельное внимание уделяется и случаям запрета ограниченной ответственности, указываются и подробно анализируются нормы, устанавливающие такой запрет. В статье приводятся доктринальные выводы известных цивилистов как советского, так и современного периода относительно обоснованности установления ограниченной ответственности в наиболее значимых сферах гражданского оборота. По основным анализируемым вопросам данного научного исследования приводятся и доводы автора. В заключение делаются выводы, обладающие научной новизной относительно места, роли, а также пути дальнейшего развития института ограниченной ответственности в отечественном гражданском праве.
163-173 511
Резюме
В статье на основе актуального гражданского законодательства и правоприменительной практики об ответственности и ее мерах, выявлены проблемы определения и толкования организационной ответственности, предложены собственные подходы к их решению. Автором систематизируются и анализируются различные концепции организационных санкций, организационных способов защиты гражданских прав, а также преддоговорной ответственности. Обращается особое внимание на те концепции, которые имеют существенное значение для правоприменительной практики. Выделяются конститутивные признаки организационной ответственности, организующего договора и организационного обязательства. На базе указанных признаков предлагается собственный подход к квалификации и применению организационных санкций. Определяется место такого способа защиты гражданских прав, как возмещение потерь в свете выявления организационных и имущественных санкций. Исследуется правовая природа организационной и преддоговорной ответственности. Представлен авторский подход к определению правовой природы каждой из данных видов гражданско-правовой ответственности. Обращается внимание на нетождественность понятий «организационная ответственность» и «преддоговорная ответственность». В то же время выделяются общие признаки данных категорий. Рассматриваются проблемы применения организационных санкций (понуждения к совершению организационного действия, возмещения убытков, взыскания неустойки) в свете реформы гражданского законодательства. Акцентируется внимание на проблемах выявления и доказывания оснований применения мер организационной ответственности. Исследуются проблемы возмещения убытков в рамках преддоговорной и организационной ответственности. Обращается внимание на практические трудности доказывания размера реального ущерба и упущенной выгоды за неисполнение организующего договора и нарушение организационного обязательства.
СРАВНИТЕЛЬНОЕ ПРАВОВЕДЕНИЕ
174-193 1166
Резюме
В России продолжается процесс реформирования гражданского законодательства. Одной из заметных тенденций в рамках данного процесса стало активное использование зарубежного опыта, что проявилось в рецепции многих иностранных институтов в Гражданский кодекс РФ. В отношении новеллы ст. 406.1 ГК РФ неоднократно была высказана позиция, что она направлена на включение в российское право института индемнити (indemnity). Однако категория indemnity является своеобразным «зонтиком», который охватывает широкий круг отношений, поскольку индемнити представляет собой метод, посредством которого право осуществляет распределение различных потерь. Например, договор страхования в англосаксонской литературе традиционно рассматривается как контракт, сущность которого заключается в предоставлении индемнити. Рассматриваемая новелла посвящена так называемым договорным индемнити, направленным на принятие должником на себя риска имущественных потерь, не связанных с нарушением своих обязательств. Диапазон указанной статьи не ограничивается только «гарантиями» в отношении действий третьих лиц, что свидетельствует о влиянии англосаксонского права. Однако разработчики ст. 406.1 ГК РФ лишили соглашение о возмещении потерь признака компенсационности, поскольку суд не может уменьшить размер возмещения потерь, за исключением случаев, если доказано, что сторона умышленно содействовала увеличению их размера. Правовая позиция Верховного Суда РФ возвращает соглашения о возмещении потерь в рамки «концепции точной защиты» (exact protection), что соответствует компенсационно-восстановительной функции гражданского права. Верховный Суд РФ продемонстрировал также «скрытое» применение правила contra proferentem в отношении толкования соглашений о возмещении потерь. В статье обосновывается вывод, что при толковании и оценке оговорок о возмещении потерь необходимо руководствоваться стандартами добросовестного и разумного поведения контрагентов, проверять такие договорные условия на предмет их соответствия критериям справедливости с учетом фактического соотношения переговорных возможностей контрагентов. В результате проведенного исследования можно утверждать, что индемнити является методом распределения имущественных потерь, проявлением компенсационной и распределительной функции гражданского права. В качестве отдельного правового института может рассматриваться только вопрос о соглашениях, направленных на возмещение имущественных потерь.
194-204 1724
Резюме
В результате реформы обязательственного права в гл. 25 ГК РФ «Ответственность за нарушение обязательств» появился новый институт - indemnity (индемнити) в ст. 406.1, давно известный в англосаксонской системе права. В статье рассматривается конструкция indemnity прежде всего на примере классического английского прецедентного права. Эта договорная конструкция сравнивается с моделью indemnity, закрепленной в ст. 406.1 ГК РФ. Сравнительно-правовой анализ дал возможность автору выделить ряд существенных различий в установлении правил об indemnity по российскому и английскому праву, а также сделать определенные выводы, имеющие, по мнению автора, принципиальное значение в оценке рассматриваемого института. Во-первых, различное толкование этого сложного и чужеродного для нашей правовой системы феномена со всей очевидностью свидетельствует о том, что институт indemnity, развитый в судебной практике государств прецедентного права, опирающийся на терминологию и чуждый нашему правопорядку понятийный аппарат, не может без издержек быть рецепирован российским гражданским законодательством. Во-вторых, вводя в ГК РФ нормы о возмещении потерь, мы, по существу, совершенно по-новому подходим к некоторым кардинальным позициям и к основам нашего гражданского права. Российское обязательственное право традиционно строилось и строится на разделении и дополнении таких понятий, как «ответственность» и «риск». В статье 406.1 ГК РФ появляется институт, где одна сторона договора, несмотря на надлежащее исполнение обязательства, принимает на себя возмездное несение риска за те последствия, которые не связаны с ее безвиновными действиями. Очевидно, появляется институт, аналогичный институту страхования. В-третьих, следует учитывать, что судебная практика в странах прецедентного права постепенно вводила новые правила, включая и правила об индемнити, для урегулирования отношений в гражданском обороте. За долгие годы методом проб и ошибок был выработан достаточно совершенный механизм возмещения потерь, который предусматривает баланс интересов сторон договора. Введение же аналогичных правил в закон предполагает серьезную подготовительную работу, прежде всего стыковку новых норм с другими нормами закона, чего применительно к ГК РФ не было сделано нашим законодателем.
ЗАРУБЕЖНОЕ ПРАВО
205-218 1088
Резюме
В статье анализируются специфика защиты, а также основания и порядок применения мер юридической ответственности за нарушение прав собственников недвижимого имущества в США. Механизмы предотвращения правонарушений и способы обеспечения интересов собственников рассматриваются в контексте особенностей американской системы сложноструктурных моделей права собственности. Отдельное внимание уделяется ключевым концепциям, лежащим в основе регулирования имущественных отношений в США: экономической теории собственности Познера, теории основных правовых связей Хохфельда, а также теории о «связке прутьев», допускающей расщепление права собственности на потенциально бесконечное число правомочий, нарушение каждого из которых влечет применение специфических мер ответственности. Делается акцент на том, что меры ответственности за нарушение прав собственников недвижимости определяются с учетом двух основных факторов: формы нарушения и применимого способа защиты. Исследуются деликтно-правовые конструкции nuisance (создание для собственника недвижимости неудобств) и trespass (вторжение в границы объекта недвижимости), посредством которых защищаются пользовательские и владельческие правомочия собственников. Отмечается тенденция к размыванию границ между данными видами деликтов, что затрудняет применение адекватных мер ответственности. Обозначаются ключевые требования, предъявляемые к порядку содержания недвижимого имущества и расположенных на нем объектов в целях предотвращения возможных нарушений прав. Раскрываются случаи освобождения от ответственности за нарушение владельческих правомочий собственника, когда вторжение в границы объекта недвижимости не может быть квалифицировано как произвольное. Изучаются средства защиты, предоставляемые в соответствии с нормами о защите собственности, о применении ответственности и о признании неотчуждаемости права. Приводятся примеры последствий предъявления исков из nuisance и trespass с требованиями о наложении судебного запрета, возмещении вреда и признании неотчуждаемости права. В качестве способа защиты владельческих правомочий рассматривается возможность самостоятельного устранения нарушителя из границ объекта недвижимости. В контексте исследуемых проблем затрагиваются процедурные и процессуальные вопросы, включая течение сроков исковой давности.
ISSN 1729-5920 (Print)
ISSN 2686-7869 (Online)
ISSN 2686-7869 (Online)