Основная интенция статьи связана с разработкой проблем совмещения культурных практик и нормативных инноваций в становлении и развитии юридических систем догосударственных и современных обществ. Концептуальная ценность антропологически ориентированной юриспруденции состоит в том, что она предметно и методологически (исследовательскими подходами и научным аппаратом) привязана и к их постановке, и к их решению. Новые исторические вызовы правовым формам и методам организации и регулирования социальных отношений в условиях экономической и политической глобализации и интеграции предполагают поиск адекватных юридических решений с учетом человеческого измерения возможных и планируемых институциональных изменений. Интерес к проблематике «человеческого» в системах политико-правовых институтов и процедур и прежде всего условиям и динамике их изменений под воздействием культурных факторов социально мотивирован и концептуально оправдан. Он определяется безусловной потребностью и необходимостью понимания границ возможных трансформаций в современных правовых системах, отягощенных в своем движении к новым формам государственного и правового порядка, накопленным позитивным и негативным опытом их восприятия, понимания и оценки. Право, выступая нормативным основанием социальных обменов и коммуникаций, само в себе заключает универсальные и конкретно-исторические, инвариантные и меняющиеся элементы и формы, определяющие границы его развития и воспроизводства. Право - сложный комплекс норм и институтов, правил и процедур, производная функций социального общения, политического признания и доктринального обоснования их приемлемости или неприемлемости. Антропология права объединяет в своем предмете исследования как вопросы эволюции права (бытия права), так и вопросы эволюции представлений о праве (образы права) в их взаимных связях и определениях. Это позволяет раскрыть важнейший аспект общественного развития, связанный с практиками признания или отрицания социальной ценности правовых институтов в различных культурно-исторических контекстах и модусах их формирования и существования.

Статья посвящена вопросам, связанным с понятием легитимности государственной власти. В статье анализируется различие теоретического подхода к легитимности и реальных форм ее воплощения. Рассматриваются способы завоевания представителями власти доверия подвластных, исследуется такое явление, как делегитимация власти. Легитимность рассматривается как явление, исторически присущее власти и не связанное с демократическими институтами современного общества. В статье поднимаются вопросы легитимности среди населения абсолютных монархов и тоталитарного правления. Легитимность власти иллюстрируется как примерами прошлых веков, так и самыми актуальными событиями современности. В частности, с позиций легитимности рассматривается ситуация на Украине и в России, отношение населения этих стран к политической линии властей. В статье выдвигается и аргументируется положение о том, что легитимность власти зависит в первую очередь не от степени участия населения в управлении страной, а от экономических, социальных и идеологических факторов. Уровень доверия электората к власти определяется благосостоянием населения, а не степенью предоставляемой свободы. Практически во все исторические эпохи среднестатистические граждане и подданные самых разных стран больше ценили жизнь в достатке, безопасность и уверенность в завтрашнем дне, обеспечиваемые государством, нежели абстрактные ценности, присущие классическому демократическому строю. При этом практически все современные отечественные исследования, посвященные вопросам легитимности государственной власти, стоят на противоположной позиции. Большинство авторов доказывают, что власть может добиться поддержки населения, если позволит гражданам государства принимать больше участия в управленческих процессах и обеспечит реальное воплощение основных демократических принципов. Анализ же реального положения вещей, на примерах различных государств прошлого и современности, показывает примеры обратного. Основная цель статьи - пересмотр сложившихся в отечественной науке, преимущественно в девяностые годы, подходов к вопросам легитимности и приведение теории в соответствие с практикой.

Настоящая статья посвящена рассмотрению вопросов правового регулирования учетной политики для целей бухгалтерского и налогового учета по законодательству Российской Федерации. В статье рассматривается этимология словосочетания «учетная политика», история появления данного понятия в законодательстве Российской Федерации, систематизируются источники правового регулирования учетной политики. В работе подробно анализируются легальное и доктринальные определения понятия «учетная политика». На основе проведенного исследования автор предлагает собственный подход к определению рассматриваемого понятия, который основывается на триединой сущности учетной политики как модели организации бухгалтерского учета, совокупности представлений лиц, ответственных за формирование учетной политики, о наиболее эффективных способах ведения бухгалтерского учета и как локального акта организации. Автор выделяет, систематизирует и раскрывает содержание требований и допущений, применяемых при формировании учетной политики для целей бухгалтерского учета в организациях. Также в статье раскрывается порядок и анализируются последствия изменения учетной политики организации. Особое внимание в работе уделяется специфике формирования учетной политики в кредитных организациях, бюджетных, казенных и автономных учреждениях как особых участниках финансовых правоотношений. Проведенное исследование показало, что отсутствие у юридического лица утвержденной учетной политики для целей бухгалтерского и налогового учета не является самостоятельным основанием для привлечения к ответственности. В условиях отсутствия санкций за нарушение правил формирования учетной политики многие организации формально подходят к данному вопросу. В то же время в работе особо подчеркивается тот факт, что учетная политика представляет собой не просто совокупность применяемых способов ведения бухгалтерского учета - она является локальным актом, который дополняет существующие нормативные правовые акты, регулирующие порядок ведения бухгалтерского учета. В связи с этим автор предлагает закрепить в гл. 15 КоАП РФ статью, предусматривающую ответственность за отсутствие приказа руководителя организации об утверждении учетной политики на соответствующий финансовый год.

В статье представлен анализ категории «экономическая деятельность» с различных позиций: законодательных, доктринальных, судебных. Несмотря на отсутствие определения экономической деятельности в российском законодательстве, нормативные правовые акты оперируют данным термином. Это создает проблемы правоприменения, что проиллюстрировано примерами из судебной практики. Высказано мнение о том, что доктринальных суждений, имеющихся в правовых и судебных актах, недостаточно. Необходимо законодательное закрепление рассматриваемого понятия, поскольку квалификация деятельности в качестве экономической влечет за собой наделение субъекта, ее осуществляющего, правами, возложение на него обязанностей, установление правовых механизмов обеспечения и защиты прав, а также иные правовые последствия. Содержательный анализ понятия «экономическая деятельность» продолжен обращением к смежным категориям - «хозяйственная деятельность», «предпринимательская деятельность», «профессиональная деятельность», «приносящая доход деятельность», «торговая деятельность», «коммерческая деятельность». В частности, отмечено, что понятие «предпринимательская деятельность» в силу его законодательного закрепления и потребностей преподавания, является наиболее изученным. Основные направления дискуссии по поводу дефиниции предпринимательской деятельности представлены в обобщенном виде. Также указано на важность разграничения получаемых предпринимателем доходов и доходов собственника и на противоречивую судебную практику. Обращено внимание на отсутствие легального определения понятия «профессиональная деятельность» и необходимость его закрепления в Законе о саморегулируемых организациях. Предложена конструкция такого определения. Представлены имеющиеся в теории позиции по вопросу о соотношении понятий предпринимательская и приносящая доход деятельность. Поддержано мнение о том, что термин «иная приносящая доход деятельность» будет использоваться в качестве эквивалента термину «предпринимательская деятельность. Сделан вывод о том, что экономическая деятельность суть наиболее широкое, обобщающее понятие. Ее разновидностями являются хозяйственная, предпринимательская, профессиональная, приносящая доход, коммерческая, торговая деятельность. Каждая из них характеризуются различными признаками, позволяющими проводить разграничение и прослеживать соотношение рассматриваемых категорий, что находит проявление в законодательстве, судебной практике и является предметом научных исследований. Следствием дифференциации экономической деятельности является: попытка законодателя дифференцировать категориальный аппарат применительно к: субъектам, такую деятельность осуществляющим; отраслям права, отраслям законодательства, учебным дисциплинам.

Статья посвящена такому способу защиты зарегистрированных прав на недвижимое имущество, как признание зарегистрированного права (обременения) отсутствующим. Исследуется его правовая природа с позиции правоприменительных актов судебных инстанций, также теоретических позиций цивилистической доктрины в целях установления связи с исковой давностью. В настоящее время к подобным отношениям существует два основных подхода. Первый - применение общего трехлетнего срока исковой давности согласно п. 1 ст. 196 ГК РФ. Второй - неприменение сроков исковой давности в силу абз. 5 ст. 208 ГК РФ. Такая ситуация правовой неопределенности проистекает из отсутствия ясности относительно в первую очередь правовой природы исследуемого способа защиты, что в итоге усложняет защиту прав, сведения о которых внесены в единый государственный реестр прав на недвижимое имущество и сделок с ним. На практике это выливается в трудности избрания надлежащего способа защиты, ограниченного давностными сроками и зачастую приводит к невозможности судебной защиты, сопряженной с утратой права на недвижимое имущество. С другой стороны, зарегистрированное право может быть оспорено в любое время, в случае если право заявителя на обращение к суду не ограничено сроками исковой давности, то есть является негаторным.

В статье анализируются правовые (международно-правовые) вопросы Нюрнбергского процесса, который стал эпохальным мировым событием правовой цивилизации. Он не только подвел и юридически закрыл итоги Отечественной войны, где Советский Союз сыграл главную роль в разгроме германского фашизма, но и послужил основой рождения нового международного правопорядка в мире, заложил основу правовой цивилизации - права и свободы личности. Кроме того, результаты Нюрнбергского трибунала, закрепленные Генеральной Ассамблеей ООН в качестве общепризнанных принципов международного права, выдержали испытание временем. В статье определена главная заслуга военного трибунала, его историческая миссия - международное осуждение фашизма как государственной идеологии и политики, признание агрессивной войны тягчайшим международным преступлением, обоснование уголовной ответственности руководителей государства за развязывание и признание преступлениями конкретных организаций, сыгравших роковую роль в беспрецедентной эскалации насилия и вандализма. Отмечается, что Нюрнбергский процесс способствовал недопущению в Новейшей истории глобальных международных конфликтов, которые могли обернуться всемирным ядерным апокалипсисом. К сожалению, сегодня нельзя не видеть того, что на рубеже XX-XXI веков мировое сообщество сталкивается с серьезными угрозами и вызовами, значительную опасность представляют собой попытки ревизии итогов Второй мировой войны, моральной, политической и правовой реабилитации главарей фашистского государства и ревностных исполнителей их преступной воли. Этого нельзя допустить. Сегодня важно сделать все возможное для упрочения и возвышения авторитета международного права как необходимой основы и развития цивилизованного мирового сообщества.

Поддержание стабильности конституционного порядка зачастую требует проведения политических и правовых реформ. В КНР в силу исторических и идеологических причин альтернативой политической реформе выступает реформа правовая, в настоящее время выраженная формулой «правление государством на основе закона». Анализу содержания данной концепции в сравнении со смежными категориями правления права, правового государства и социалистического правового государства посвящена данная статья. Содержательно «правление государством на основе закона» реализуется в нескольких сферах: обеспечение прямого действия Конституции КНР и совершенствование законодательной деятельности; продвижение государственного управления на основе закона («правовое правительство»); обеспечение справедливого правосудия; укрепление правосознания граждан; совершенствование системы подготовки юридических кадров; реорганизация правовой работы и нормативной системы внутри коммунистической партии. Обзор истории возникновения и содержательных особенностей концепции указывает на три блока источников «правления государством на основе закона»: западные архетипы правления права и правового государства, древнекитайская идеология легизма, а также опыт создания «социалистического правового государства» в СССР. Китайские представления о законе приближаются к условиям формирования континентальной идеи правового государства, делающего ставку на рационализацию бюрократии посредством закона. В отличие от правового государства и правления права, нацеленных на ограничение государства и обеспечение автономии личности и общества средствами права, у легистов назначение закона прямо противоположное - расширение контроля государства над обществом и личностью и вытеснение всех прочих социальных нормативов. Сопоставление исторических предпосылок развития теорий правления права и правового государства, с одной стороны, и «правления государством на основе закона» - с другой, демонстрирует разностадийность и самобытность политико-правового развития европейского и китайского общества. Последнее, ввиду отсутствия собственного опыта христианства, не сформировало волевого архетипа правового государства, подобного европейскому архетипу Нового времени. В Китае с большими оговорками действует лишь этика легализма, направленная на рационализацию государственной бюрократии, и нет достаточных культурных предпосылок для восприятия концепции естественных прав личности. В концепции «правление государством на основе закона» государство, как и в западных архетипах, является управляемым субъектом, но закон не приобретает в отношении него положения руководящей силы, сам пребывая в роли инструмента в руках суверена - народа, представляемого партией.

В работе на основе комплекса критериев, разработанного автором, систематизируются и анализируются концепции квалификации договора в российской и англосаксонской правовых семьях. Обращается особое внимание на те концепции, которые имеют существенное значение для правоприменительной практики. Например, концепции, применение которых влечет квалификацию договора в качестве необязательного к исполнению соглашения. Сторона такого соглашения не может обратиться в суд за защитой своих прав в случае неисполнения данного соглашения другой его стороной. Выделяются конститутивные признаки российской, англосаксонской и романо-германской правовых систем. На базе указанных признаков российской, англосаксонской и романо-германской правовых систем рассматриваются теоретические и практические проблемы концепций квалификации договора в современном частном праве. Данные проблемы исследуются с учетом основных тенденций развития доктрины и правоприменительной практики российской и англосаксонской правовой систем. Проводится сравнительноправовой анализ содержания концепций квалификации договора в свете особенностей российской и англосаксонской правовых систем. В частности, исследуются в сравнительно-правовом аспекте формальные и содержательные концепции квалификации договора. Рассматриваются проблемы определения конститутивных признаков сделки и природы недействительных сделок, определения понятия «основание (кауза) сделки», а также определения понятия «встречное предоставление». Представлены в работе критерии состоятельности встречного предоставления, разработанные правоприменительной практикой и доктриной. Кроме того, дается сравнительно-правовой анализ концепции основания (каузы) сделки и концепции встречного предоставления, учитываются их общие и отличительные черты. В качестве конститутивных признаков концепции встречного предоставления автором квалифицируются критерии состоятельности встречного предоставления. В статье применяется авторский подход к делению всех критериев состоятельности встречного предоставления на объективные и субъективные, используются разработанные автором критерии такого деления. Дается краткий анализ каждого из указанных критериев с учетом положений актуальной правоприменительной практики и доктрины частного права.

В статье рассмотрены вопросы, касающиеся системы традиционной теории четырехэлементного состава преступления в уголовно-правовой доктрине Китая. С начала 1990-х гг. традиционная теория четырехэлементного состава преступления в Китае стала объектом серьезного критического анализа. Противники теории четырехэлементного состава преступления считают, что данное учение обладает следующими недостатками. Во-первых, теория четырехэлементного состава преступления включает в себя только условия образования преступления, другие же условия, исключающие преступность деяния, лежат за рамками теории состава преступления. Вместе с тем отсутствие таких признаков, как обстоятельства, исключающие преступность деяния, еще не говорит о неполноте конструкции состава преступления. Во-вторых, традиционная теория состава преступления была заимствована из уголовно-правовой доктрины бывшего Советского Союза, советская идеология оказала большое влияние на данную теорию, в то время как китайские ученые выступают за создание нового учения о составе преступления, не зависящего от идеологии. В то же время современное российское уголовное право и уголовно-правовая наука успешно прошли полную деидеологизацию, что может служить хорошим примером для Китая. В-третьих, все четыре элемента состава преступления, согласно четырехэлементному учению, являются одноуровневыми, не могут быть подразделены на разные слои и на первый взгляд не выдерживают строгой последовательности при квалификации преступления. В-четвертых, соотношение понятий «преступление» и «состав «преступления» не имеет четких границ, различия между понятиями «преступление» и «состав преступления» неочевидны. Автор подробно разбирает указанные претензии и аргументированно доказывает преимущества учения о четырехэлементном составе преступления на современном этапе развития китайского уголовного права. Наряду с другими китайскими сторонниками четырехэлементной конструкции состава преступления автор полагает, что данное учение по сравнению с трехэлементным составом обладает такими преимуществами, как интуитивная понятность, простота и удобство в обращении, немаловажными в современных китайских условиях. Совершенствование и развитие традиционной теории четырехэлементного состава преступления является первоочередной задачей, стоящей перед китайскими теоретиками.

В статье содержится подробное исследование применения судебной лингвистической экспертизы судебных документов, письменных показаний и показаний в устной форме, используемых в качестве доказательств в российском судопроизводстве. Утверждается, что за последние 15 лет существенно увеличилось число случаев использования показаний экспертов в качестве доказательств. Адвокаты, юристы, полицейские, судьи могут использовать лингвистическую экспертизу как средство разрешения дела. В статье освещаются основные вопросы применения судебной экспертизы: от особенностей юридической терминологии и интерференции языка и права до порядка сбора и проверки устных показаний в зале суда. Автор уделяет особое внимание уголовным и гражданским делам, в том числе большому числу преступлений и деликтов, совершенных посредством лингвистических средств: мошенничества, взяточничество, угрозы, терроризм и экстремизм, требования выкупа, клевета, диффамация, подстрекательство, оскорбления и др. В статье подчеркивается, что с помощью судебной лингвистической экспертизы можно получить важные доказательства, которые помогут избавиться от двусмысленности, искажений, лингвистических манипуляций в делах, в которых намеренно создается впечатление о виновности пострадавших, человек был спровоцирован к совершению преступных действий или принужден к ложному признанию своей вины вербальными средствами. В целом статья является попыткой рассмотреть широкий спектр проблем, связанных с судебной лингвистической экспертизой и ее практическим применением правоохранительными органами в правовом процессе.

Обобщение судебной практики по делам об оспаривании решений общих собраний, о признании права собственности на акции позволило выявить одну из проблем обеспечения устойчивости гражданского оборота. Она заключается в невозможности защиты прав хозяйственных обществ и их участников в тех случаях, когда наследники, приняв наследство и проявив в течение значительного промежутка времени полное безразличие в отношении долей в уставных капиталах обществ с ограниченной ответственностью или акций, входящих в наследство, в определенный момент решают воспользоваться правами «участника». Анализ положений гражданского и корпоративного законодательства в их взаимосвязи; научных трудов по выбранной тематике не позволил сформировать однозначный ответ на вопрос о практической и теоретической обоснованности универсального правопреемства в случаях, когда в состав наследства наряду с иным имуществом входят доли или акции. С точки зрения корпоративного права приобретение доли или акции и приобретение статуса участника общества - действия не тождественные, следовательно, влекущие разные правовые последствия. В отношении долей общества с ограниченной ответственностью, которые переходят по наследованию, законодатель предусмотрел чрезвычайно либеральный подход, предоставив участникам корпоративных отношений излишнюю свободу в вопросах локального регулирования перехода доли в уставном капитале общества к наследникам. В работе отстаивается точка зрения, согласно которой принятие наследства, в состав которого наряду с иным имуществом входят доли или акции, не может являться основанием приобретения статуса участника хозяйственного общества. Объекты, владение которыми предполагает получение статуса участника общества, не могут приобретаться бездействием, поскольку от состава их собственников зависит законность принимаемых корпорацией решений и, соответственно, стабильность ее деятельности. Утверждается, что открытие наследства не должно обязывать хозяйственное общество, чья сущность сводится к объединению капиталов, занимать активную позицию по поиску наследников, по разрешению вопроса об управлении их долями, в то время как наследники полностью бездействуют. На основе выводов, сформулированных в одном из судебных актов, обосновывается целесообразность признания основанием приобретения статуса участника общества действие наследника по уведомлению общества с ограниченной ответственностью о получении свидетельства о праве на наследство. В отношении акционерных обществ основанием приобретения статуса акционера является запись о переходе прав, внесенная лицом, осуществляющим учет прав на акции.

Устойчивое развитие Российской Федерации, высокое качество жизни и здоровья ее населения, а также национальная безопасность могут быть обеспечены только при условии сохранения природных систем и поддержания соответствующего качества окружающей среды. Реализации задачи охраны окружающей среды, рационального природопользования и обеспечения экологической безопасности способствует проведение эффективного и действенного контроля в области охраны окружающей среды - государственного экологического контроля. По мнению автора, государственный экологический контроль представляет собой установленную нормативными актами деятельность органов государственной власти и управления по выявлению, предупреждению и пресечению нарушений законодательства в области охраны окружающей среды, рационального использования природных ресурсов и обеспечения экологической безопасности. Однако сегодня сложившаяся форма контроля, ориентированная прежде всего на принуждение и подчинение, во многом исчерпала себя. В современных условиях необходим переход к предупредительному, превентивному контролю, к «контролю в виде сервиса». Чтобы государственный экологический надзор в Российской Федерации был действительно эффективным и соответствовал уровню экономически развитых стран, его необходимо реструктуризировать и усилить, привести в настоящую упорядоченную систему. Для совершенствования государственного экологического контроля (надзора) автором предлагается реализовать в совокупности ряд мер, среди которых привлечение независимых и добросовестных экологических аудиторов при проведении государственного экологического контроля в условиях постоянного сокращения штатов специалистов для ликвидации недостатка квалифицированных кадров. Увеличение численности инспекторского состава на местах, в том числе путем введения института внештатных экологических аудиторов, позволит укрепить природоохранные учреждения, чтобы в достаточном объеме выполнять установленные природоохранным законодательством функции. Увеличение численности инспекторского состава на местах, в том числе путем введения института внештатных экологических инспекторов за счет привлечения экологических аудиторов, позволит укрепить природоохранные учреждения, чтобы в достаточном объеме выполнять установленные природоохранным законодательством функции. Для этого будет целесообразно дополнить административные регламенты исполнения Росприроднадзором государственной функции по осуществлению государственного экологического надзора соответствующими положениями. Серьезным шагом может стать регламентация взаимоотношений экологических аудиторов и государственных инспекторов на основе нового Федерального стандарта аудиторской деятельности (ФСАД) «Взаимодействие независимых аудиторов с государственными контролерами».

В статье рассматривается такое исключение из общего условия непосредственности судебного разбирательства, как оглашение показаний неявившихся потерпевших и свидетелей, которые они давали на стадии предварительного расследования. Автор разделяет оглашение показаний по ходатайству одной стороны и по согласию обеих сторон; отмечает, в каких случаях такое согласие требуется, кто понимается под сторонами и каким образом должно выражаться их согласие; устанавливает связь положений, регулирующих проведение судебного следствия, с общими положениями уголовного процесса, а также правами его участников. В статье дается объяснение того, почему в определенных ситуациях согласия обеих сторон на оглашение показаний неявившихся участников процесса не требуется. Что, кому и каким образом в данном случае необходимо установить, чтобы была возможность применения положений ч. 2 ст. 281 УПК РФ. Отдельное внимание уделяется толкованию такому термину, как «иные чрезвычайные обстоятельства, препятствующие явке в суд». Автор обращается к нескольким ФКЗ и ФЗ, демонстрируя однозначность понимания законодателем указанного понятия в различных нормативных правовых актах. В заключении статьи рассматривается вопрос о возможности оглашения показаний в связи с существенными противоречиями; приводится трактовка данного понятия; выделяются условия, при которых возможно такое оглашение. Также отмечается, что по правилам ст. 281 УПК РФ должны оглашаться протоколы допросов, очных ставок и проверок показаний на месте. Статья основана на положениях Конституции РФ, ФКЗ, ФЗ, нормах международных договоров. В статье приводятся многочисленные правовые позиции Конституционного Суда РФ, Верховного Суда РФ, Европейского Суда по правам человека; выделяются те существенные нарушения уголовно-процессуального закона, которые в практике судов общей юрисдикции признаются основанием для отмены вынесенного по делу приговора; указываются случаи, в которых оглашенные показания признаются недопустимыми доказательствами, которые не могут быть положены в основу обвинения подсудимого.

В статье приводится виктимологическая характеристика посягательств несовершеннолетних на половую неприкосновенность и половую свободу личности в современной России. По результатам проведенного исследования автор приходит к выводу, что жертвы сексуальных правонарушений несовершеннолетних в основном подвергаются изнасилованию, криминальному мужеложству и иным действиям сексуального характера, однако они могут стать объектом и развратных действий с их стороны. По гендерному признаку жертвы сексуального насилия несовершеннолетних распределяются примерно одинаково при значительном преобладании лиц мужского пола в насильственных действиях сексуального характера. Следует отметить тенденцию увеличения среди несовершеннолетних преступных посягательств гомосексуального характера (в основном в отношении младших по возрасту мальчиков). Для сексуальных посягательств несовершеннолетних характерно преодоление сопротивления жертвы без приложения особых усилий, что связано не только с ее гендерными, возрастными и физическими характеристиками, но и склонностью к употреблению алкоголя, наркотических и психотропных веществ. Несовершеннолетние насильники и их жертвы как правило социально взаимосвязаны или являются представителями одной референтной группы. В преобладающем большинстве случаев сексуального насилия несовершеннолетних поведение потерпевших являлось неосмотрительным и неосторожным, в некоторых случаях - сексуально доступным и провоцирующим. Научные суждения по поводу вреда, наносимого жертвам сексуального обращения со стороны несовершеннолетних, весьма полярны, неоднозначны и противоречивы: от убеждения в том, что оно наносит неизгладимый вред формированию личности жертвы и ее последующей социализации, до признания того, что сексуальные контакты, даже насильственного характера, не наносят их жертвам того вреда, о котором пишут сторонники драматизации подобных деликтов.

В статье рассматриваются новеллы уголовной и уголовно-исполнительной политики, получившие свое закрепление в директивных документах и нормах уголовно-исполнительного законодательства в 2015 г. Анализируются изменения и дополнения Концепции развития уголовно-исполнительной системы Российской Федерации до 2020 года, внесенные распоряжением Правительства РФ от 23 сентября 2015 г. Констатируется действие тенденции гуманизации условий отбывания лишения свободы, дальнейшее укрепление гарантий соблюдения прав и законных интересов осужденных. Рассмотрено имевшее место в 2015 г. изменение уголовно-исполнительного законодательства, а также решение Европейского Суда по правам человека «Хорошенко против России», затронувшие содержание пожизненного лишения свободы, дается им оценка. Рассматриваются политические, социальные и духовные факторы, которые могут повлиять на решение Конституционного Суда РФ по аналогичному делу. В дополнение к статье приведено экспертное заключение, подготовленное автором и представленное в Конституционный Суд РФ по вопросу о предоставлении осужденным, отбывающим пожизненное лишение свободы в строгих условиях, длительных свиданий.

В статье подчеркивается актуальность исследования участия профессиональных юристов на различных стадиях правового регулирования, особенно правотворчества и применения права. Имеющиеся здесь достижения и проблемы анализируются на основе данных проведенного социологического исследования. Автор, наряду с позитивными моментами, отмечает, что юристы-практики в правотворческом процессе принимают недостаточно активное участие. Мнение юристов как социально-профессиональной группы в должной мере не изучается и не учитывается. В статье отмечается, что наиболее распространенным способом участия юристов в правовом регулировании является их правоприменительная практика. В этой связи приводятся данные о трудностях, с которыми они сталкиваются в процессе применения права. На первое место по этому показателю вышло толкование права, анализ содержания применяемых норм. В заключительной части статьи отмечается, что результаты проведенного исследования носят достаточно общий характер и нуждаются в конкретизации, чему могли бы способствовать дальнейшие исследования проблемы.

В статье рассматриваются концептуальные основы и общая характеристика Общего устава императорских российских университетов 1863 г.; предыстория его создания, значение в рамках общей тенденции реформирования системы высшего образования второй половины XIX в. Данный Устав пришел на смену Общему уставу императорских российских университетов 1835 г. В статье рассматривается система управления университетами, ее внутренние и внешние составляющие. В части внешнего управления каждый университет находился «под главным начальством министра народного просвещения» и «вверялся попечителю учебного округа». В Общие положения Устава 1863 г. не была включена статья, закрепляющая государственный статус российских университетов. В Уставе она размещена в гл. XII «Права и преимущества университетов», в которой определено, что «все университеты состоят под особым покровительством Его Императорского Величества и носят имя императорских». В части внутреннего управления Устав 1863 г. закреплял, что «ближайшее управление университетом принадлежит ректору». Уставом 1863 г. определены коллегиальные органы управления: «1) Университетский совет. 2) Правление университета. 3) Университетский суд». В статье анализируется субъектный состав учебной и научной деятельности университета, правовой статус преподавателей и студентов, включая их аттестацию. Устав 1863 г. закрепляет классическую структуру российских университетов. Общие положения Устава 1863 г. определяют, что «каждый университет состоит из факультетов как составных частей одного целого», то есть «науки, входящие в состав университетского преподавания», распределялись по факультетам. Все университеты имели следующие факультеты: историко-филологический, физико-математический, юридический и медицинский. Вместе с тем закреплен несколько иной перечень факультетов в Санкт-Петербургском университете, в котором дополнительно создавался факультет восточных языков, а медицинский факультет исключался. Факультеты включали в себя кафедры как основные научные и учебно-методические подразделения. Концептуальные основы Устава 1863 г. содержали ряд нововведений, что отвечало требованиям своего времени. Подготовка и принятие нового университетского устава были вызваны существенными изменениями правительственного курса в последней четверти XIX в. Общий устав императорский российских университетов 1863 г. явился основным нормативным правовым источником для подготовки нового Университетского устава 1884 г.

Ключевые процессуальные проблемы отечественного уголовного судопроизводства самым тесным образом связаны с соблюдением прав и законных интересов не только личности, но и общества. Поэтому выводы досудебного и судебного производства должны основываться на объективном и беспристрастном выяснении всех обстоятельств уголовного дела. Познание при этом должно базироваться на собирании, проверке и оценке судебных доказательств, т.е. на процедуре доказывания, урегулированной УПК РФ, содержащем требования к судебным доказательствам. Авторы обосновывают тезис о том, что многочисленные изменения, внесенные в УПК РФ, сделали предварительное расследование чрезвычайно громоздким, по сути - бюрократическим, анализируют те негативные последствия, которые повлекло копирование законодателем ч. 2 ст. 50 Конституции РФ в ч. 1 ст. 75 УПК РФ. Критикуя формально-процедурные критерии допустимости доказательств, авторы рассматривают наступившие от этого негативные последствия, отстаивают возврат «объективной истины» в отечественный уголовный процесс. Завершают статью проект новой редакции ст. 88 УПК РФ и предложение привести науку уголовного процесса к модели аналитической науки по К. Поперу.

Для профессиональных преподавателей давно ясно, что преподавать уголовное право, как и любую другую отрасль права, по-старому в нынешних условиях нельзя. Слишком большая динамика законодательного процесса, слишком большой объем новых законодательных актов, а еще больший объем подзаконных актов, которые необходимо учитывать при правоприменении. Любой специалист, а тем более новичок, может просто потерять ориентиры в этом обилии материала. В этой связи задача преподавателя и задача обучения сегодня заключается не в том, чтобы натаскать студентов на знание законодательных норм, а в том, чтобы научить его ориентироваться в каждодневно меняющемся законодательном поле, научить максимально быстро находить правильные ответы на поставленные вопросы. В рецензии отмечается, что, несмотря на огромный массив учебной литературы по уголовному праву достойных учебников не так уж и много. Дело в том, что написать современный учебник не так просто, как может показаться. Человек сталкивается с проблемой, которую нужно решить. Решить, опираясь на весь массив законодательной регламентации. Значит, в этот массив необходимо входить, уже понимая суть проблемы. Только так можно отыскать правильное решение в рамках закона. Данный учебник как раз и построен по такому принципу: формулируется проблема и указываются возможные пути поиска решения. В рецензии специально отмечается, что все главы учебника начинаются со слов «актуальные проблемы». Уже одно это наталкивает читателя на поиск путей решения этих проблем. Этих путей в начале поиска может быть несколько и только в конце появится тот единственный, который приведет к желаемому результату. При этом полученный результат может быть неожиданным для автора. Но отрицательный результат тоже результат. В рецензии отмечаются наиболее интересные моменты различных разделов учебника: принципы уголовного права, преступления против собственности, компьютерные преступления и др. С учебником интересно ознакомиться всем преподавателям, специализирующимся в данной отрасли.